Хрестоматия по сравнительному богословию. Коллектив авторов
но единство Церкви»]. Петру дается то же, что дано всем, ибо всем сказано: Приимише Дух Свят (Ин. 20, 22). К universa ecclesia и относится то преимущество несокрушимой твердыни, благодаря которому она не падает. В Петре Августин видит не главу, не начальника Церкви, но все же высшее средоточие преимуществ Церкви и, кажется, средоточие необходимое. В апостоле Петре – начало вселенского епископата. О преемстве высокой позиции Петра блаженный Августин не думает.
Блаженный Августин, как известно, был душою Карфагенских соборов, которые отстаивали свою свободу против римской централизации. Но в его сочинениях есть оттенки, которыми могли бы воспользоваться папы. Сторонники Рима с удовольствием читают слова Августина: Римская Церковь, в которой «всегда процветало первенство апостольского престола» (semper apostolicae cathedrae viguit principatus). Возникает вопрос: как возможна у такого ума, как ум блаженного Августина, такая непоследовательность? Это объясняется тем, что в древности в полемике часто допускалась излишняя широта взгляда, допускалось то, что не было бы допущено при положительном проведении учения. Блаженный Августин пользовался с большим высокословием () авторитетом Рима, когда нужно было направлять речь против сектантов. Особенно часто защитники папизма истолковывают в пользу своих воззрений его изречение по поводу дела о пелагианах. Августин рассказывает своей пастве, что сделано в Церкви в отношении к пелагианам (Sermo 131). Составлены два собора; их постановления отправлены ad sedem apostolicam [к апостольскому престолу]; получены оттуда rescripta [указы]. Таким образом, «causa finita est» – «дело кончено»; «utinam aliquando error finiatur» [ «и да прекратится наконец заблуждение!»]. В позднейшее время перед «causa finita est» прибавлено «Roma locuta est»: «Рим сказал – и дело кончено». Как будто Риму принадлежит последнее слово, и как будто выражается в этих словах принцип, а не отдельный факт.
Таким образом, первая посылка римско-католических воззрений далеко не прочна.
2) Вторая посылка также не отличается особенною прочностью. Если Христос и учредил принципат, даровав особые полномочия Петру, то на все ли времена или как личную прерогативу апостола Петра? Всякий понимает, что проверить этот тезис святоотеческими мнениями трудно. Отцы и учители редко имели повод высказываться относительно пределов этого преимущества. Поэтому совершенно случайным является, что по этому вопросу подан один голос, и этот голос принадлежит Тертуллиану в его сочинении о целомудрии (De pudicitia. С. 21). Как известно, это сочинение было вызвано тем, что Римский епископ произвел ослабление древней практики в отношении к согрешившим плотскими грехами. «А по поводу твоего приговора я спрошу: откуда ты взял такое право в решении церковных дел? Кто ты, что ниспровергаешь и изменяешь самоочевидное намерение Господа, который предал это лично (personaliter) Петру? На тебе, сказал, созижду Церковь Мою, и дам тебе ключи, а не Церкви, и которых ты разрешишь или свяжешь, а не которых разрешат и свяжут». Таким образом, допуская, что апостол Петр занимал в кругу апостолов чрезвычайное положение, нельзя отсюда выводить преимуществ Римской