Лысая. Вячеслав Береснев
как не было, а вот последствия, к сожалению, никуда не девались. Пока что это не приносило особого вреда, а потому Пашка не особо беспокоилась о том, чтобы найти способ эту злобу сдерживать. Но она понимала, что однажды это может сыграть с ней злую шутку.
– Ну чё, Заяц, всё нормально? – спросила она, чтобы отвлечься от неприятных мыслей, хотя лицо «программиста» то и дело всплывало в сознании. – Ну и хорошо. Скоро придём, я тебя накормлю чем-нибудь. Недолго осталось. Больше тебя никто не обидит.
Около дома она неожиданно встретила присевшего на лавочку Дмитрия Палыча – того самого бомжа, который сегодня стрельнул у неё последнюю сигарету. Одетый в свою вечную зелёную пыльную куртку необъятных размеров (удивительно, как ему в ней не жарко таким погожим днём), Палыч не заметил подошедшей Пашки: он держал в руках раскрытую потрёпанную книгу и говорил стоящему перед ним голубю, чё, мол, докопался, увалень.
Злоба на неизвестного мудака как-то сразу отошла на второй план: Пашка была не из тех, кто срывает на невинных своё плохое настроение. К тому же, Палыч всегда был к ней добр, так что она попыталась быть приветливой.
– Всё сидишь, Палыч?
В этом дворе она была одной из немногих, кто общался с ним, и при этом не обладал внушительными синяками под глазами и заплетающимся языком. Плевать, что Палыч имел привычку разговаривать с голубями. У каждого, считала Пашка, свои птицы в голове… просто некоторые зачастую путают их с тараканами. Это, кстати, было её основное жизненное кредо, и когда Лысая встречала человека со странностями, она мысленно для себя произносила: у каждого свои птицы в голове. Возможно, это звучало слишком романтично и ванильно – но самой Пашке нравилось.
– Приветствую, – ответил Палыч, поднимая в салюте широкую ладонь. – Вот, беседуем.
– Я уж вижу. Чё, Вольтера-то дочитал?
– Про Задига дочитываю, – радостно улыбнулся Палыч ртом, в котором не доставало нескольких зубов. «Само очарование», – подумала Пашка не то, чтобы всерьёз, но и без неприязни.
– А я вот кота домой несу, – сказала она, показав бомжу спящего на руках Зайца. – Какие-то уроды ему лапы поломали.
Палыч покивал.
– А ить знаешь, если бы не поломали, – сказал он с заметной ноткой почти что мудрого ехидства, – то ты б его и не подобрала.
– Ты это к чему? – удивилась Пашка, подняв брови.
Палыч вместо ответа похлопал по странице книги, которую держал в руках.
– Всё к лучшему, пишет вот… мужик…
– Аааа.
Кажется, Палыч всерьёз проникся Вольтером и его жизненными взглядами. Пашка ухмыльнулась.
– Ну молодец.
Краем глаза она заметила идущих в нескольких метрах от них троих одноклассниц. Все в красивых глаженных юбочках и рубашках, с шикарными волосами, распущенными или заплетёнными в хвостики; двое из них посматривали на Пашку с ехидными усмешками (школу прогуливает и с бомжами общается), а третья