Осколки детских травм. Почему мы болеем и как это остановить. Донна Наказава
быть разным. Лора переживала систематические унижения со стороны матери-истерички, Кэт Херли стала невольной свидетельницей убийства матери с последующими подробностями, о которых мне не хочется говорить еще раз. Казалось бы, история Кэт куда более драматична и последствия на биологическом уровне должны быть другими. Но нет, все одинаково. Любой травмирующий опыт наносит одинаковый вред.
Давайте познакомимся с Элли из тихого пригорода Филадельфии. Она была четвертой из пяти детей. Элли говорит, что у нее были очень близкие отношения с родителями, но назвать свою семью благополучной она не может.
– Я очень рано почувствовала, что у нас что-то не так. Два моих старших брата были подобны взрывчатке. Всегда на взводе… Если за обеденным столом разговор заходил о политике, они заводились с полуоборота, даже подраться могли. Иногда я просыпалась ночью оттого, что родители и братья орали друг на друга. Потом мать заходила к нам с сестрой и говорила, что все в порядке. «Ничего себе в порядке!» – думала я.
У братьев Элли были проблемы с алкоголем и наркотиками, и старший брат в итоге попал в тюрьму.
Согласно исследованию ACE, если кто-то из членов семьи отбывает наказание, это многократно усиливает шансы подрыва здоровья во взрослом возрасте.
Элли неплохо училась в школе, а потом поступила в колледж в Калифорнии. Но после колледжа ее все чаще стали посещать мысли о суициде. С этим она справилась, но в возрасте двадцати четырех лет она заболела острым аутоиммунным псориазом.
– Мое тело атаковало себя…
Истории, рассказанные на страницах этой книги, разные, но организм всех героев этих историй отреагировал схожим образом: постоянный стресс привел к серьезным заболеваниям. Лора говорит, что она уже по зрачкам матери научилась предсказывать очередную вспышку гнева. Однако это не совсем так. Ребенок всегда надеется на лучшее – что «этого» не произойдет. И на самом деле стресс для ребенка непредсказуем, он не может наверняка предугадать, когда и откуда придет следующий эмоциональный или физический удар. При этом, повторим, он живет в состоянии аномальной для детства боевой готовности, что уже само по себе является стрессом.
Ученые классифицируют такое состояние как «хронический непредсказуемый стресс», и его изучение началось задолго до исследований Феличчи и Энды.
Например, уже знакомая вам Маргарет МакКарти подвергала самцов и самок крыс непредсказуемому стрессу в течение трех недель. Каждый день что-нибудь происходило: то клетка начинала вращаться, то крыс бросали в воду на пять минут, то их держали без еды в течение суток или, скажем, в течение тридцати минут клетка освещалась пульсирующими лампами.
Три недели спустя МакКарти осмотрела крыс, чтобы оценить изменения в мозге подопытных животных. Были обнаружены значительные изменения в рецепторах гиппокампа – в части мозга, связанной с эмоциями, которая обычно помогает продуцировать гормоны стресса и тормозит чувство тревоги после того, как воздействие стрессовых факторов прекращается.