Сотник. Так не строят!. Евгений Красницкий
не давая ратнинскому старосте и слова вставить, подхватил Сучок. – Вот посадником мы тебя и сделаем! На следующий год. Как крепость нашу достроим, так на месте Ратного такой городок отгрохаем – закачаешься!
– Угу, – почти лениво отозвался Аристарх, нисколько не впечатленный напором плотников. Даже не рассердился. – Красно говоришь. Только брёвен я тебе всё равно не дам!
– Нет, ты послушай Аристарх Семёныч! – снова бросился в бой Сучок, не сбавляя тона.
…Разговор заходил на пятый круг. Сучок с Нилом взмокли, наскакивая на непробиваемого ратнинского старосту. Тот даже не отмахивался от назойливых плотников, а, да простят читатели за избитое сравнение, просто пёр через их аргументы, как атомный ледокол через тонкий лёд, вместо гудков изредка хмыкая в бороду. Мастера перепробовали всё: убеждали, улещивали, устраивали пантомиму, разыграли целый мини-спектакль, хоть ни о театре, ни о спектакле и понятия не имели. Тщетно. Аристарх оставался непрошибаем.
Словом, всё как всегда. Наверное, и во времена строительства египетских пирамид начальник отдела снабжения треста Фараонпирамидспецстрой, одетый в бараний парик и белоснежную льняную юбку, так же мурыжил несчастных древнеегипетских прорабов и начальников СМУ. Через века поколения главных снабженцев, этих, с точки зрения прорабов, помесей пауков с хомяками, несут знамя с нетускнеющей надписью на нём: «Хрен тебе, а не материалы!» И в двадцать первом веке ситуация ничуть не изменилась, любой прораб может это подтвердить. Словом, скандала никто не хотел – скандал был неизбежен!
– Не убедил ты меня, старшина, – зевнул староста в ответ на очередной поток красноречия плотников.
– Да етит тебя долотом! – взорвался Сучок, остервеневший от спокойствия собеседника больше, чем от любого лая. – Уселся жопием на свои брёвна – ни себе, ни людям! Гузно не сгниёт?!
Аристарх откинулся на лавке, заложил большие пальцы рук за пояс, с интересом глянул на Сучка и слегка покивал головой: мол, давай дальше. От этого плотник вконец вызверился.
– Чего лыбишься?! Обобрал как липку – из говна и палок строить буду! Не твоё – так и ладно?! Да долбись оно конём! Думаешь, управы на тебя нету?! Хрен тебе! – Сучок вскочил и сунул дулю чуть не под нос старосты. – Надо будет – до самого сотника, тьфу, мать твою, боярина Корнея дойду – сам на горбу лес в крепость потащишь!
– А ну сядь! – Аристарх не изменил позы, да и голоса почти не повысил, однако плотницкий старшина плюхнулся обратно на лавку, а Нил так и вовсе к ней прирос. – Ну-ка, глянь!
Сучок глянул. Нил, судя по тому, как он ёрзнул на лавке, тоже. Напротив мастеров сидела даже не смерть – ничто. Чёрное такое, маслянистое, изредка подёргиваемое лёгкой рябью. И спокойное. Нечеловечески спокойное. Вот только имелась у этой почти неподвижной глади одна занятная черта – способность обращать в себя всё, до чего дотянется. Без суеты, без злобы и навеки. Сучок это понял.
«Бррр, мать твою через корыто, это что ж такое?! Кто