Волнующее приключение. Барбара Картленд
который обнаружит ее отсутствие, будет личная горничная принцессы, ежедневно пробуждающая ее высочество стуком в дверь ровно в восемь часов.
Если постель Марии-Селесты будет пуста, эта милая и спокойная женщина сразу же решит, что принцесса проснулась раньше и отправилась навестить свою сестру. Несомненно, она приведет в порядок комнату, приготовит наряд, который Мария-Селеста должна будет надеть в этот день, и станет спокойно ожидать возвращения принцессы, чтобы помочь той одеться.
Мария-Селеста позаботилась о том, чтобы ее комната выглядела как обычно и ничто не указывало на то, что она покинула дворец.
Прощальное письмо к отцу она не стала оставлять в спальне, а опустила в ящик в парадном вестибюле, где скапливались жалобы и прошения подданных великого герцога. Секретарь отца обычно просматривал их только в середине дня.
Это давало ей фору в несколько часов.
– Если тебя спросят, где я, – поучала она Рахель, – ты изображай полное непонимание и говори, что я никогда не делилась с тобой своими планами. Может быть, я пошла в музыкальную гостиную, чтобы поупражняться на фортепиано, а может быть, я решила получить утреннюю аудиенцию у папочки. А раньше положенного времени никто не посмеет будить нашего отца.
– Ты все обдумала, милая Заза, – с восторгом произнесла Рахель. – Какой у тебя практичный ум!
– Не хвали меня заранее, пока мой план не удался. Я стала такой находчивой только после того, как приняла решение удрать из дворца, – со смехом призналась Заза. – Но вспомни, что наша мама часто говорила: «Если уж что-то делать, то делать хорошо!» И мое бегство должно быть спланировано со всей тщательностью.
– Разумеется, – согласилась Рахель. – Какой будет стыд и позор, если тебя поймают и приволокут обратно за шиворот с полдороги в столицу Франции.
– Это было бы ужасно, но… этого не случится никогда, – твердо заявила Заза.
Сестры проговорили далеко за полночь, перебирая в воображении все детали будущего путешествия Марии-Селесты. Прощаясь, Заза сказала сестре:
– Я обязательно постараюсь узнать в Париже, что можно предпринять в связи с твоей болезнью, милая Рахель. Всем известно, что французские доктора самые лучшие в мире, а наши эскулапы невероятно тупые и невежественные.
Глаза Рахель просветлели.
– Если у тебя будет время подумать об этом, то буду тебе очень благодарна, Заза. Как будет замечательно, если ты узнаешь о каком-нибудь чудодейственном лекарстве.
– Конечно, я не забуду про тебя, – пообещала Заза. – Кто мне дорог на свете больше, чем ты, сестричка? Я бы хотела написать тебе оттуда, но боюсь, что это будет неосторожно с моей стороны.
– Могу себе представить, что скажет папа, обнаружив в дворцовой почте открытку с видом Эйфелевой башни, – хихикнула Рахель.
Обе сестры закатились от смеха, вообразив, каким багровым от гнева станет лицо великого герцога.
И вот Заза