Убийство в Ворсхотене. Владимир Корнилов
даже попробовал вникнуть в смысл какой-то блатной песни, пытаясь найти что-то общее с шансонье вроде Эдит Пиаф или Шарлем Азнавуром и понять, почему же в России завывания в стиле «за это срок нам набавляли» назвали французским словом «шансон».
Разведчик вдруг почувствовал, как на него наваливаются одновременно дрема, голод и усталость – начинала сказываться практически бессонная ночь. Он даже пожалел на минуту, что не взял с собой этот чертов «мальдоний» или как его там…
Приехав к офису префекта, Лазарев отдал распоряжения водителю по поводу контакта с Анжелой и передачи ей багажа, забрал из сумки еще одну бутылку йеневера и папку с описанием «квартирного вопроса», попрощался, получив какое-то недовольное бурчание в ответ.
– Не знаю, любезный, какой из вас водитель, но сопите вы самозабвенно, – напоследок дружелюбно сказал Лазарев. – Будь я хореографом, обязательно взял бы вас в академический хор сопунов.
Водитель так и остался сидеть с открытым ртом…
Несмотря на то что Лазарев прибыл к префекту вовремя, тот продержал гостя в приемной минут двадцать, не меньше. Учитывая дальнейшее расписание Владимира, это не радовало.
Хозяином кабинета оказался типичный префект начала XXI века, ничем особо не отличающийся от первого секретаря горкома партии конца XX. Галстук, лежащий почти горизонтально на животе, светлая рубашка, помятый костюм. Хотя да, тут отличие чувствовалось – костюм был гораздо дороже, чем в горкоме. «Не иначе от Версаче», – подумал Лазарев. Но сидел этот «версаче» на владельце как-то несуразно: был явно на размер больше, но даже при этом не застегивался на животе.
– Как же, как же, дорогой Владимир Анатольевич, наслышаны, – префект вышел из-за стола и милостиво протянул руку посетителю. Чиновники такого уровня почему-то считали ниже своего достоинства пожимать руку, они именно вручали тебе свою десницу, чтобы ты мог благодарственно трясти ее, радуясь ниспосланной свыше милости. – Знакомьтесь, это наш начальник департамента по внешнеэкономическим связям Рудольф Михайлович.
Префект указал на стоящего по стойке «смирно» подчиненного, который старательно улыбался голливудской улыбкой. Рудольф был низенького роста, изрядно загоревший, подтянутый, в костюме той же марки, что у шефа, но в данном случае хорошо подогнанном под его владельца. Выражал он полную готовность следовать любым указаниям начальника и в позе верного служки ловил каждый звук, исходивший изнутри того.
Разведчик тут же вручил префекту тот самый «булькающий» сувенир. Чиновник осторожно поинтересовался его назначением.
– Это йеневер, голландская водка. Делают на можжевеле, – пояснил Лазарев.
– А! Джин, что ли?
– Скорее прародитель джина. Британцы в свое время полюбили этот напиток голландских эмигрантов и попытались перенять его, но что-то там напутали с рецептурой и получили джин. Йеневер имеет совсем другой вкус, ближе таки к водке.
– А,