От смерти к жизни. старец Иосиф Ватопедский
мы прикасаемся ко всему, что минуло, но это остается для нас загадочным. Что же такое память? Как она существует, где сохраняется, как действует и как сама собой представляет нам прошлое в лицах, вещах и образах, всегда тех же самых, когда бы мы того ни пожелали? Какое место, подобно громадному складу, хранит столько образов стольких событий? И зачем нам дана острота памяти, повторяющей столько событий? Разве это не мучительно – представлять и видеть то, к чему не можешь приблизиться? Почему я помню, почему и из памяти моей не стирается то, что перестает существовать в действительности, но как непрестанная мука остается во мне, пока я жив?
Совесть. Еще одно терзание, которое страшнее предыдущих. В Священном Писании есть такая строка: и к болезни язв моих приложиша (см.: Пс. 68, 27). Это точно соответствует тому, что называется совестью, потому что в жизни человека она лишь умножает боль и страдание. Кажется, что бич этот дан человеку, чтобы напрасно мучить его в трагическом тупике его жизни. Что совесть добавляет к жизни, особенно если она развита и сурово обличает все наши мысли и дела? Это неумолкающий преследователь, нарушитель покоя, неутомимый червь, точащий ум и сердце, отравляющий всякое стремление человека ко всему, что приносит ему комфорт.
Удивительно то, что, хотя все эти движущие силы человека: совесть, чувство, мысль и память – невидимы и необъяснимы для него, однако они определяют все наше бытие в прошедшем, настоящем и будущем, всю человеческую деятельность. Может быть, об этом горько сетует апостол Павел, который совокупность этих сил без Бога называет телом смерти: Бедный я человек! кто избавит меня от сего тела смерти? (Рим. 7, 24). Если бы мы объясняли сущность человека, исходя лишь из законов природы и инстинктов, то не нашли бы более несчастного образа, который мог бы сравниться с ним, даже среди животных, ведущих беззаботную и мирную жизнь.
Все вышеозначенные элементы нашего существа являются еще и доказательствами нашего бессмертия, ибо невозможно быть смертным тому, что управляется чувством, мыслью, памятью и совестью. Эти элементы по своей природе не подчинены законам тления и изменения, ибо неизменно сопутствуют всем фазам жизни человека, в то время как он растет, старится и умирает. Лучше было бы, если бы и сами эти элементы были смертными или сам человек понимал бы их смертную природу, что служило бы ему избавлением от нескончаемой муки на земле. Мысль наша простирается до самых пределов бесконечности, мечтает о счастье и благополучии; память и чувство описывают нам рай и вечное царство. В этом и состоит смысл сказок, которыми утешают малых детей.
Но над всем этим как окончательный приговор, как неизбежность господствует смерть. Разве не проклятие тогда эта жизнь, не уничижение, не напрасный труд, не бесцельная игра, о которой утомительно и само воспоминание? Какое противодействие или сопротивление могут оказать смерти физические достоинства (красота, талант, сила или иные дарования) и всесильное богатство, подчинившее все своей власти?
Небольшой