Меч Тенгри (сборник). Ркаил Зайдулла
удовольствием, – обрадовался Нагаев. – Но… – и он перешёл на турецкий: – Я с женщиной.
Нагаев был прекрасно осведомлён, что Туран-бей хорошо говорит на татарском языке, но ему хотелось продемонстрировать, что и он парень не промах, потому и слепил эту фразу. Кстати, пусть и Венера удивится… По правде сказать, его желание попасть на турецкий банкет было вызвано именно стремлением покрасоваться перед Венерой, ещё раз показать ей свою значительность.
– Хорошо, приходите к шести вечера в офис, – сказал Туран-бей.
Его офис располагался недалеко от базара, и они отправились пешком.
Ужин должен был состояться в одном из ресторанов на площади Таксим. Они ехали в машине Туран-бея, и Нагаев незаметно посматривал на Венеру: осознает ли она, как уважают турки «её профессора» – только что на руках не носят, – называют Нугай-беем! Он и сам, хоть и родился в бедной крестьянской семье, всегда верил, что предки его были беками.
За столом Нагаев был рассеян, тосты слушал вполуха (по опыту зная, о чём говорят на таких мероприятиях), но ему было приятно сидеть, ощущая тепло, исходящее от Венеры. Пусть знает эта казанская гордячка, с кем сидит! Вот посол Азербайджана. Представительный мужчина с белой бородкой и бледным лицом. Вот турецкий министр. Вот…
Нагаев тоже сказал тост на татарском языке. Может быть, гости и не всё поняли… Но до всех дошло, что хвалил он Турцию, потому дружно аплодировали.
Зазвучала энергичная турецкая музыка. На маленькую сцену в глубине зала выскользнула молодая турчанка: грудь прикрыта розовым, на юбке из чёрного шифона пламенеют красные розы. Что это она танцует? Неужели танец живота? Музыка становилась энергичнее, а в глазах сидящих за столом мужчин плескалось всё больше страсти; и уже то один, то другой украдкой облизывал губы. А девушка всё танцевала – извивалась, как змея, стремилась куда-то, как степная кобылица…
Нагаев ощущал себя уже не беком, а ханом. «Наверно, – подумал он, – когда-то и татарские ханы так же наслаждались танцем красивых девушек. В своих шатрах… А он сидит здесь – в центре Стамбула! – и для него танцует турецкая красавица».
Тем временем девушка спустилась в зал и начала танцевать перед каждым гостем отдельно. Счастливчик, которого удостоили таким вниманием, восхищённо цокал языком и протягивал девушке деньги. Благостное настроение Нагаева немедленно улетучилось: у него не было мелких денег. Самая мелкая купюра – сто долларов. Нашими деньгами это будет… будет… Короче, очень много будет! А девушка неотвратимо приближалась к нему. Если не дашь денег, умрёшь со стыда. Все будут говорить, что татары – жадные и бестолковые. А потом – рядом сидит Венера! И он, лучезарно улыбаясь и демонстративно развернув стодолларовую бумажку – пусть видят! – засунул её девушке в ложбинку между грудями. «Вот я какой!» – говорил его взгляд, когда он краем глаза посмотрел на Венеру. Однако кислое выражение её лица окончательно добило его и так не ахти какое настроение. Не оценили! Даже не заметили. Эх, и щедростью блеснуть не получилось, и ста долларов