Нурсолтан. Ольга Иванова
Михипир показалось, как будто голова отделяется от её туловища. Но, не желая сдаваться, она срывающимся от слёз голосом выкрикнула:
– Вы сами виноваты во всём, Менгли! Вспомните наши ночи, вспомните, как вы любили меня! Зачем вы шептали мне о своей любви, зачем выделяли среди других жён?! Почему сейчас вы холодней этих ледяных снегов, что покрывают наше, проклятое Аллахом, пристанище?!
Менгли оттолкнул женщину, и его кулак тяжело опустился на дубовую столешницу. Окажись перед ним хрупкий изящный столик, каковые украшали дворец отца, от него остались бы обломки, но массивная мебель литовского замка лишь жалобно скрипнула под его рукой, выдержав всплеск ярости солтана. Михипир забилась в угол, не сводя с мужа испуганных синих глаз. Она не знала, что слова, произнесённые в запальчивости, спасли её от неминуемого наказания. Она вовремя вспомнила о полных страсти ночах, когда Менгли шептал ей все невысказанные слова, все нежные речи, которые берёг для Нурсолтан. Ночью, когда гасли светильники и евнухи приводили к нему закутанную в покрывала Михипир, он видел в ней Нурсолтан и, обманываясь сам, обманывал и Михипир. Отрезвление пришло спустя полгода. Младшая жена со своей красотой и необузданной страстью была всё же не той женщиной, которая могла заменить Нурсолтан. Он понял, что тоску по любимой женщине может утолить лишь любимая женщина. Его воображение, позволявшее так долго испытывать сладкие мгновения единения с желанной женщиной, иссякло, как источник, к которому он с жадностью припадал каждую ночь. Тогда он охладел к своей третьей жене, но Михипир не сразу поняла это. В те дни он отправился покорять племя черкесов, а потом ему пришлось бежать из Крыма. Его гарем выбрался из Кырк-Ёра под покровом ночи на следующий день после избрания ханом Нур-Девлета. А потом началась жизнь в литовском замке, залы и комнаты которого напоминали мрачные подвалы зиндана.
Зима была суровой, и женщины с трудом выживали среди бесконечных вьюг и морозов. Но только весеннее солнце растопило и подсушило дороги, как солтан отправился ко двору литовского владыки. И Михипир, так ждавшая этой весны, которая должна была возродить их любовь, опять осталась без мужа. Изредка солтан появлялся в замке, но его суровый, озабоченный вид держал младшую жену на расстоянии. Однажды ночью он пришёл к ней. Но как далеко было грубое насилие изголодавшегося мужчины от тех волшебных ночей, которые помнило её тело. Ей никогда не забыть страха, испытанного ею тогда. Солтан молча оделся, так и не произнеся ни слова, он ничем не оправдал своего поведения, и она ловила себя на мысли, что этой ночью приходил совсем другой мужчина. Лишь когда слабо звякнула сабля в серебряных ножнах, которую Менгли пристегнул к широкому поясу, она попыталась подойти к нему, чтобы получить прощальный поцелуй, которым он всегда одаривал её. Но холодный голос солтана остановил её на полпути:
– Я отправляюсь ко двору великого князя Казимира, вернусь нескоро, прощай Михипир.
Жалобно проскрежетав ржавыми петлями, захлопнулась