Неизвестный Пушкин. Записки 1825-1845 гг.. А. О. Смирнова-Россет

Неизвестный Пушкин. Записки 1825-1845 гг. - А. О. Смирнова-Россет


Скачать книгу
приняться за работу[2]. Она пострадала отчасти от моего плохого здоровья, отчасти же оттого, что я слишком медленно исполняла ее, так как у меня были и другие занятия.

      Тем временем, до приведения в порядок ныне обнародуемых «Записок» моей матери, я решилась напечатать часть ее корреспонденции с разными лицами. «Русский Архив» напечатал несколько писем, вверенных его редактору. В 1888 году «Русская Старина» стала печатать письма моей матери к Гоголю, но Семевский вдруг, не знаю почему, прекратил их печатание – прекратил без моего ведома. Оно возобновилось только в 1890 году[3].

      Марья Федоровна Соллогуб, с честностью, отличавшей всегда семью Самариных, отдала мне в 1882 году письма моей матери к Юрию Федоровичу (он, как и Ив. С. Аксаков, был ее верным, преданным другом и искренним почитателем с 1845 года). Я передала в 1882 году Самариным очень интересные письма Юрия Федоровича, и, кажется, некоторые из них были напечатаны.

      Я хочу опубликовать переписку моей матери с Самариным, в особенности письма, написанные в пору Крымской войны и во время ее путешествия по Италии и Англии. Мать с 1846 года переписывалась, если не считать Гоголя, больше всего с Самариным.

      У меня хранятся и письма матери к моему отцу в 1848 и 1849 годах. Они очень замечательны; в них говорится о петрашевцах, об аресте Самарина и Ив. С. Аксакова, о посещении моей матери Государем и Великим Князем Михаилом Павловичем. В письмах моего отца описываются Калуга, холера, страх пожаров (Орел тогда выгорел) и мнение моего отца об этих пожарах. «Сивуха, пьянство, ничего политического; а когда поджоги – это поджигают воры и бродяги; они грабят во время пожаров». Отец велел запереть кабаки, забрать бродяг, очень многих засадил в острог, заставил их работать, как кантонистов, и одел всех на своей счет. Те, которые вели себя хорошо, были выпущены и отправлены на родину, калужским же была роздана работа. Эти здравомыслящие меры моего отца вызвали донос на него. Его обвинили в превышении власти и произволе. Но когда холера прекратилась и паника прошла, калужские купцы, мещане и домовладельцы явились к отцу благодарить его за энергию. В городе было мало пожаров и только два поджога, но деревень сгорело много. Холера в Калуге была ужасная, смертность огромная, особенно между бродягами и пьяницами. В этих письмах есть целый ряд исторических фактов, которые не найдешь в архивах, есть изображение провинции и столиц в 1848–1849 годах и даже такие подробности о петрашевцах, которых нет в книге Майкова о Достоевском. Рано или поздно я могу дать в печать эти подробности, а также и многое другое: мнение Государя относительно декабристов, все, что Государь говорил о крепостном праве, которое так тяготило его, о некоторых английских политических деятелях, о февральской революции 1848 года, об июньских днях, о роли Ламартина.

      Когда в 1888 году Анна Федоровна Аксакова напечатала первый том переписки мужа, она попросила меня отдать ей для следующих томов все сохранившиеся у меня письма Ивана Сергеевича.


Скачать книгу

<p>2</p>

Заметки и письма, из которых я заимствую весь материал, сохранялись долгие годы в Лондоне и Дрездене; они были отданы мне только в 1886 году, а некоторые в 1887-м, после смерти моей гувернантки мисс Овербек. Мать моя умерла в 1882 году. Имя мисс Овербек часто встречается в переписке моей матери с Гоголем. Она мне завещала свои записки, всю переписку с моими родителями и дневник, который меня заставляли вести с шести лет до восемнадцати.

<p>3</p>

Это именно те письма, которые Кулиш отдал в Пражский музей без разрешения моей матери; он не имел никакого права распоряжаться ими. В.И. Шенрок отыскал их в Праге и меня об этом уведомил. Мать спрашивала эти письма назад и думала, что семья Гоголя сожгла их. Ей не сказали, что они у Кулиша, а он не отдал их. У него же должно было быть их гораздо больше, так как переписка матери с Гоголем шла с самой смерти Пушкина. Даже письма моего отца к Гоголю и ответы последнего пропали.