Аргентина. Крабат. Андрей Валентинов
устроился в театр-варьете, знаменитую «Скалу», на должность помощника машиниста сцены. Гандрий-Харальд не спешил искать работу. Бегал по демонстрациям и митингам, присматривался, внимательно слушал – и наконец записался в «Югенбунд»[51]. Там кормили, взамен же требовалось немногое: громко орать и, в случае приказа, пускать в ход кулаки.
– Мы оба с тобой рабочие сцены, – сказал младший старшему в одну из их редких встреч. – Но это лучше, чем твои проститутки у рампы – и мои педерасты в штабе.
А потом Марек сел на пароход и уехал в Шанхай. За все годы он написал брату три письма. В ответ получил одно. Вновь встретились только в 1931-м. Проговорили весь вечер – и каждый решил, что больше им видеться незачем.
– …Почти как дома! – улыбнулся гость, допивая кофе. – Герр Шадов, вы – достойный продолжатель славной традиции. Настоящий турецкий рецепт! Вы в курсе, фройляйн Гертруда, кем был наш общий предок? Или ваш… папа оставил вас в неведении?
Паузу перед «папа» девочка прекрасно уловила. Но виду не подала.
– А я еще маленькая, герр Пейпер. Когда папа захочет, тогда и расскажет.
Моргнула, поглядела наивными глазами…
«Дядя» был проигнорирован, что, конечно же, не укрылось от гостя. Герр Пейпер, однако, ничуть не обиделся. Поставил чашку на стол, промокнул салфеткой губы.
Вновь подмигнул брату:
– Держишь в тайне? Тогда пусть фройляйн считает, что я просто пошутил.
– Хочешь – рассказывай, – старший пожал плечами. – Невелик секрет! Могу и сам. Наш предок – полковник австрийской армии, командир полка кроатов. По легенде, он дружил с Георгием Кульчицким, героем битвы под Веной. От него и узнал рецепт. А Кульчицкий открыл первое венское кафе, которое называется…
– …«Синяя фляжка», – подхватил брат. – Кстати, я там был всего неделю назад. Кофе и вправду божественный.
– Тогда я пойду, – рассудила Герда. – А то вы до вечера про кофе говорить будете.
Возле двери остановилась, поглядела в окно.
– И вообще мне все это приснилось. Правда?
Мужчины переглянулись. Негромко хлопнула дверь.
– Наш характер, – негромко проговорил младший. – А моя размазней растет. Маменькина дочка, бабушкина внучка! Куклы, бантики, любимый шоколад «Золотая печать»…
Резко повернулся, приударил ладонью по столу.
– Адреса я твоего не знал, где служишь – тоже. Помнил лишь, что где-то в Берлине… Я нашел тебя за сутки, Отомар, – сам, без помощи агентуры, хотя квартира куплена не на твое имя, и ты, хоть и коммивояжер, не числишься ни в одной торговой фирме. Догадываешься, что это значит?
Старший пожал плечами.
– Вероятно, то, что мне не стоило уезжать из Шанхая. Но там сейчас большая война… Если бы меня искала обычная полиция, я бы еще понял. Но ты ведь не из обычной?
Гость, криво улыбнувшись, встал и подошел к плите, возле которой скучал принесенный им портфель. Взял за ручку, поставил посреди стола.
– Приступаем к фокусам. Считай, что это шляпа, а в ней
Нацистский молодежный союз.