Калинка-малинка для Кощея. Марина Сергеевна Комарова
серебристая рябь.
«Чудно как, – подумала я, – звуком рисует настоящее. Ай, молодец. Такого я ещё не видела».
Рябь исчезла, уступая место кромешной тьме. А потом и та медленно рассеялась, показывая аккуратную комнатку. Стол, стулья, лавка, очаг. Кругом травы. Разные, знакомые и неведомые. Кажется, даже ноздри защекотало от резкого растительного запаха.
Возле стола – тёмный силуэт. Хотя видно, что из окна идёт дневной свет, силуэт словно из тьмы вылит от и до. И такой… явно женский. Только вот чарами какими-то опутан-закрыт, что не рассмотришь ничего.
– Ну-ну, – донёсся вдруг низкий женский голос, – быстро ты. Хотя я даже заскучать успела.
Музыка прервалась.
Дивислав криво улыбнулся, будучи явно не в восторге от увиденного.
– Ну, ничего, уж как есть. Скажи-ка, милая, твоих ли рук дело – приворотный порошок?
Она рассмеялась, сухо так и неприятно. И в то же время горько. Васька впился мне когтями в плечо, весь туман мигом вылетел из головы. Я благодарно посмотрела на хранителя. Тот только моргнул, мол, всегда пожалуйста, обращайся, если что.
Дивислав в нашу сторону не смотрел. Всё его внимание было направлено на скрытую тьмой женщину.
– Так я тебе и скажу, Кощеевич, – жёстко ответила она. – У самого голова на плечах, вот и думай. А друг твой и вовсе позабыл про род свой честной и правила, так что поделом ему.
Кощеевич? Мы с Васькой переглянулись, я еле сдержала ухмылку. За спиной раздался двойной вздох – Тишка и Мишка тоже вовсю слушали наш разговор. Это как же? Кого в дом пустили и не увидели истинной сути? Ай-ай-ай.
Дивислав бросил на нас только мимолётный взгляд. Кажется, он был далеко не рад, что его так назвали, но только чуть поднял руку, давая мне понять, что объяснит всё потом.
– А что эта девка глупая на пути попалась, так сама виновата. Наука ей будет за эгоизм и жадность. Всё, не трожь меня больше! Увижу на своей земле – не пожалею!
Блюдце вдруг вспыхнуло ярким огнём. Я невольно вскрикнула и шарахнулась назад. Дивислав только мрачно посмотрел на горевшее пламя.
– Значит, вот как… – сказал он, словно сам себе.
Я было кинула к чудесницкой вещице, чтобы загасить пламя, но Дивислав перехватил мою руку.
– Стой. Сейчас лучше не трогать, оно проклято.
Внутри поднялось возмущение.
– Как это проклято? Да это же… Это…
Не успела я договорить, как увидела, что огонь погас и вместо блюдца осталась кучка пепла.
– Нет, это вообще никуда не годится, – начала было я.
Дивислав только хмыкнул:
– Пришёл в гости к девице и вещь хорошую попортил?
Не то чтобы он раскаивался, но явно не собирался шутить и язвить, мол, подумаешь – ценность. Я глубоко вдохнула воздух, чувствуя, как почти ушла вся свежесть, зато появилась гарь. Да уж, теперь будем проветривать.
– Я, конечно, подозревал, что всё плохо, – глухо произнёс Дивислав, в задумчивости глядя на свою дудочку. – Но что настолько…
– Умеешь утешить, ничего