Правительность. Власть и правление в современных обществах. Митчелл Дин
была мостом к поздним работам Фуко, посвященным этике. Что еще важнее, она позволяла связать исследования социально-политических феноменов и исследования этических феноменов и при этом избежать слишком сильного их сближения в рамках всеобъемлющего нарратива, как в случае исторической социологии образования государства и теории процесса цивилизации Норберта Элиаса (какими бы ценными они ни были)[41]. В моем подходе к ряду аспектов аналитики управления заметно влияние делезовской интерпретации Фуко – особенно той, что представлена в эссе «Что такое диспозитив?» (Deleuze 1991). Благодаря более широкому прочтению Фуко Делезом через концепты «складки» и «складывания», мне удалось продумать отношения между властью, идентичностью и субъективностью в либеральных обществах вне дуализмов внутри/снаружи, государство/гражданское общество, либерализм/авторитаризм (Deleuze 1988; Dean 1996a, 2002a).
Кроме того, осторожность, необходимая при обращении к всему разнообразию интуиций Фуко, требовала рассмотреть, как правительность связана с его генеалогическим подходом и этосом. В данном случае моя цель была сформулирована ясно: учредить аналитику управления как инструмент критицизма. Генеалогия определяется как диагностика настоящего при помощи «проблематизации» принимаемых за самоочевидные допущений, а также антианахронического отказа прочитывать прошлое в терминах настоящего. Читатель обратит внимание, что я выбрал термин «критицизм», который говорит о чем-то открытом, множественном и имманентном анализируемым режимам практик, взамен понятию «критики», которое в работах франкфуртской школы от Адорно до Хабермаса, напротив, подчинялось универсальным нормам и истинам и было направлено на необходимую цель. В этом отношении книга развивает мою раннюю попытку представить генеалогию в качестве «критической и действенной истории». Ее критичность состоит в том, что она настойчиво ставит под вопрос то, что принимается как данное, естественное, необходимое и нейтральное, а действенна она в той мере, в какой прерывает колонизацию знания теми трансисторическими схемами и телеологиями, которые претендуют на способность объяснить истину настоящего (Dean 1994a). Поиски стиля мышления со сходным этосом привели меня к Максу Веберу с его «ценностно-нейтральным», но «ценностно-релевантным» анализом того, как мы воздействуем на себя и других, – анализом, который служит «моральным силам», в особенности когда способен демонстрировать «неудобные факты». Более того, предложенная Вильгельмом Хеннисом (Hennis 1989) интерпретация Вебера подчеркивала значение внимания Вебера к Lebensführung, или руководству жизнью. Важной вехой для этого этоса была работа политического философа Дэвида Оуэна по нормативной политической теории. Из нее я вывел понятие «образцовый критицизм», которое весьма отличалось от «идеологической критики». Сегодня я бы добавил, что сами понятия не важны, важно различие, на которое они указывают.
В проработке критического потенциала такого исследования очень
См.: (Corrigan, Sayer 1985; Elias 1978, 1982; Элиас 2001) и мои ответы (Dean 1994b, 1996a).