Филарет. Историческая повесть в стихах. Татьяна Гаврилина

      Голицыны¹⁴. Лжедмитрий на коне.

      Любимый воевода Годунова —

      Басманов остается в стороне.

      Не видя пользы от своей отваги

      В войне, в которой не было врагов,

      Где все свои, он изменил присяге,

      Что взял с него когда-то Годунов,

      Нарушил обязательства и клятву

      Быть верным государю.

      – Как я мог? —

      Он укорял себя, – я – воин ратный

      Поверить в то, что Дмитрий – не подлог?!

      Ведь я все вижу! Вижу, непохож он

      На Дмитрия – мал ростом и крепыш,

      Рябая и веснушчатая рожа,

      И некрасив лицом и грязно-рыж.

      – Нет, – отступил Басманов, – невозможно!

      Царь ряженый! Он – лжец! Он просто шут!

      И спохватился:

      – Все! Теперь мне поздно

      О том кричать. Меня или убьют,

      Иль назовут при всех умалишенным, —

      Он оглядел собравшихся бояр:

      – Здесь все играют подданных… Притворно

      Внимают Самозванцу. Вот скандал!!!

      Он вдруг услышал шепот Салтыковых

      И обомлел. Забились в голове

      Слова:

      – Убили сына Годунова!

      Убили Федю!!! Кто? Кто там в Москве

      Решился на такое преступленье?

      Что сотворили? Ох, и подлецы! —

      Кипел Басманов:

      – Нету им прощенья!

      И горестно вздохнул:

      – Грешат отцы,

      А искупают их ошибки дети!

      Да разве Федя, Федор виноват

      В грехах отца, чтоб за него в ответе

      Быть пред людьми? Да что ж они творят?

      Он вдруг представил на минуту лица —

      Молчанова¹⁵, а с ним других князей

      И сокрушился:

      – Как! Как мог Голицын

      За дело взяться, гаже и грязней

      Которого быть средь людей не может!

      Плох был Борис – злодей, боярам чужд.

      А кто они? Иль совесть их не гложет?

      Иль нет вокруг иных забот и нужд?

      Лжедмитрий – плут, его забудут скоро,

      Как только он свою исполнит роль.

      Его сметут потом все той же сворой

      И всем объявят – «Самозванец – голь».

      Парнишку жаль… Годами он, как Федя,

      И, как зверек, опаслив, я гляжу.

      Ну, что мне делать одному на свете?

      Возьму, да Самозванцу послужу!

      Решить – решил, но был душой не весел,

      Печалил душу совести укор.

      А Самозванец Гришка через месяц

      По-царски въехал на кремлевский Двор.

      Москва

      1605

      I