Филарет. Историческая повесть в стихах. Татьяна Гаврилина
посмотрел в упор на Филарета,
– Я – царь и до конца идти готов.
Епархию берешь? Нет? Жду ответа!
И Филарет кивнул: – Беру Ростов!
Хоть и мелькнула в голове мыслишка:
– Да как царем и князем всей Руси
Отныне будет плут – Отрепьев Гришка?
Он уж хотел ответить: – Не проси!
Но не посмел.
– Что ж, прошлое забудем! —
Отрепьев Филарета приобнял.
– А ты не прост! Но ссориться не будем,
Что ты в Ростов сбегаешь от меня.
III
– Вот как бывает! – Федор сбит был с толку:
– Выходит, Гришку я в цари подбил?!
Но он в ту пору был совсем ребенком,
Как говорят, пешком под стол ходил.
Кто б мог подумать, что все так случится?
Дурной для подражания пример!
Был иноком, потом сумел расстричься.
Не ожидал таких в нем перемен.
Увлекся? Заигрался в государя?
Пропил и честь, и совесть, и мозги?
Холоп! Ан, нет! Туда же – царством правит!
Куда ни кинешь взгляд – одни враги.
Где Шереметьев, братья Салтыковы,
Голицыны? Их больше рядом нет!
Им Гришка нужен был, чтоб Годуновых
Спровадить всем семейством на тот свет!
Спровадили и, где они все? Нету!
Эх, Гриша, ты не понял одного
И главного, что песня твоя спета,
На трон бояре метят своего.
Конечно, им придется выждать время,
Окрестный люд в подлоге убедить,
Расшевелить в нем прежние сомненья,
Усилить ропот. Гришке поцарить,
Я думаю, недолго доведется.
Венчанье его тоже не спасет.
И венчанным царям у нас живется
Небезопасно. Кто от яда мрет,
Кто от убийц наемных. Вот что странно, —
заметил Филарет, – из воевод
При Гришке закрепился лишь Басманов,
Причем, его любимчиком слывет,
Обласкан, как когда-то Годуновым.
Хотя, здесь вовсе странности и нет.
Басманов – человек средь знати новый,
А потому чужой. Вот в чем секрет!
Чужд всем и Гришка, хоть он и назвался
Царевичем и внешне – многим друг.
Ну, а надежно, прочно не вписался
Ни в тот и ни в другой боярский круг.
Боярам Гришка нынче не угоден.
И хоть мне с ним сближаться смысла нет,
Но я, благодаря ему, свободен,
И сын, и Марфа, – думал Филарет:
– Мне его просьбу выполнить несложно.
Потом покаюсь. Только вот пред кем?
Пред теми, кто вперед меня подложно
Назвали его Дмитрием – царем?
Но, кто из этих в меня камень кинет?
Все захотят остаться в стороне.
И он подумал с нежностью о сыне
И с затаенной грустью о жене.
IV
Мал еще сын и робок, и бесстрастен,
Нрав кроткий – ни в меня пошел, ни в мать,
Должно быть, в тетку, в мою тетку Настю…
Тихоня!