За городом. Вокруг красной лампы (сборник). Артур Конан Дойл
Уэстмакота было нечто более трогательное, чем в словах самого красноречивого адвоката. Он останавливался, с трудом выговаривая слова, сначала собирался с духом, чтобы выговорить их, и он выражал все свои задушевные надежды краткими отрывистыми фразами. Если она еще и не любила его, то, по крайней мере, чувствовала к нему сожаление и симпатию, а эти чувства близки к любви. Она также и удивлялась тому, что она, существо такое слабое и хрупкое, могла так потрясти этого сильного человека, что вся его жизнь зависела от ее решения. Ее левая рука лежала на подушке сбоку. Он наклонился вперед и нежно взял ее в свою. Она не сделала попытки отнять ее у него.
– Могу я получить ее, – спросил он, – на всю жизнь?
– О, смотрите, правьте хорошенько, – сказала она, повертываясь к нему с улыбкой, – и нынче больше об этом не говорите. Пожалуйста, не говорите!
– Так когда же я получу от вас ответ?
– О, нынче вечером, завтра… я сама не знаю. Мне нужно спросить у Клары. Давайте поговорим о чем-нибудь другом.
И они стали говорить о другом; но он все держал в своей руке ее левую руку и знал, уже не предлагая ей больше никаких вопросов, что она согласна.
Глава VIII
Огорчения впереди
Большое собрание, которое было устроено миссис Уэстмакот и на котором обсуждался вопрос об эмансипации женщины, прошло с большим успехом. К ней присоединились все молодые девушки и замужние женщины из южных пригородных местностей; место председателя занимал человек с весом – доктор Бальтазар Уокер, и самым видным лицом, оказавшим поддержку делу, был адмирал Гей-Денвер. Какой-то застигнутый темнотою мужчина вошел в залу с темной улицы и крикнул что-то в насмешливом тоне с дальнего конца, но был призван к порядку председателем, удивлен теми негодующими взглядами, которые устремили на него еще не добившиеся эмансипации женщины и, наконец, выведен вон Чарльзом Уэстмакотом. Были приняты энергичные решения, которые было постановлено представить многим стоящим во главе правления государственным людям, и собрание разошлось с твердым убеждением, что дело эмансипации женщины очень подвинулось вперед.
Но среди всех этих женщин, присутствовавших на собрании, была одна, которой оно не принесло ничего, кроме огорчения. Клара видела дружбу и близость ее отца со вдовой, и у нее было тяжело на душе. Эта дружба все росла, и, наконец, дошло до того, что они виделись каждый день. Ожидаемое собрание послужило предлогом для этих постоянных свиданий, но теперь собрание уже прошло, и, несмотря на это, доктор все-таки обращался постоянно за советами к своей соседке. Он все говорил своим обеим дочерям о том, какой у нее сильный характер, какая она энергичная, о том, что они должны поддерживать с ней знакомство и следовать ее примеру, так что, наконец, он почти не говорил ни о чем другом. Все это могло быть объяснено только тем удовольствием, которое испытывает пожилой человек в обществе умной и красивой женщины, если бы притом не было таких обстоятельств, которые придали в глазах Клары особенное значение этой дружбе. Она не могла забыть, что Чарльз Уэстмакот, говоря с ней как-то вечером, намекнул