Стальной подснежник. Дана Арнаутова
понимала, что выглядит совсем неподобающе леди, но за три года войны растеряла все ненужные в горах и лесах платья, оценив преимущества штанов и армейской обуви. А новые наряды шить не собиралась, втайне надеясь на преподавательские мантии, выдаваемые Академией. Платья пусть Мелли шьет, ей нужнее.
Кстати, белокурая коса, единственное, что Ло признавала у себя красивым, тоже осталась там, в пограничных лесах, в первую же зиму. Некромант Маркус предлагал вывести вшей магией, раз уж горячая вода и мыло стали роскошью, но Ло, скривившись от брезгливости, ножом отхватила толстый жгут волос чуть ли не под корень и только тогда подставила голову под зеленое сияние, льющееся с пальцев друга. Потом она обрезала едва подросшие пряди постоянно, и только в лазарете, пока Ло месяц валялась едва живая, они отросли до плеч.
– Леди Лавиния Ревенгар, – не столько сухо, сколько невыразительно сказал его величество Криспин. – Как ваше здоровье?
– Прекрасно, сир.
Делать реверанс в штанах было бы глупо, так что Ло поклонилась.
– Лекари другого мнения. Они утверждают, что о месте преподавателя в Академии Ордена не может быть и речи.
Ло почувствовала, как ее щеки загорелись румянцем. Она еще и слова не сказала, не привела все безупречные и тщательно выверенные доводы, которые готовила с таким прилежанием – а ей уже отказали. И как только король узнал?! Неужели… магистр Саттерклиф? Больше некому, разумеется.
– Ваше величество не желает меня выслушать? – с трудом сохраняя спокойствие, поинтересовалась она.
– В этом вопросе – не желает, – отрезал король. – Не вижу ни малейшего смысла оспаривать решение великого магистра. Вы много сделали для короны и страны, леди Ревенгар, я не считаю разумным и дальше жертвовать вашим здоровьем. Вам назначили пенсию?
– Да, сир.
Ло заставила себя дышать размеренно и ритмично, как перед плетением заклятья, – разговор еще не окончен, ни в коем случае нельзя предстать перед королем истеричной сумасбродкой.
– Сколько бы это ни было, я удвою сумму и добавлю к пенсии от Ордена свою. Не слишком щедро за то, что вы сделали, но казна и так пуста.
– Я понимаю, сир. Очень вам благодарна…
Ло снова поклонилась, чувствуя себя дрессированной собачкой, стоящей на задних лапах за печенье. Пенсия – всего лишь подачка, пусть и чуть более увесистая. Что ж, не в ее положении быть слишком гордой, ведь еще предстоит выдавать замуж Мелли. Каждый флорин скоро будет на счету.
– У вас есть другие просьбы? – все тем же скучающим тоном поинтересовался король, подвигая к себе стопку аккуратно обрезанных листов плотной бумаги и беря перо.
– Да, ваше величество. Если я больше не могу колдовать, то, возможно, в Королевской Академии…
Ло запнулась, ненавидя саму себя за просительный тон и неумолимое предчувствие отказа. Почему ей непременно должны отказать, она и сама не знала, но разве так разговаривают с офицером, который отдал королевской службе все: