Письма. Святитель Василий Великий
изучая простоту и благородство и свободу его нравов, а также и другие свойства: мягкость сердца, великость духа и вместе кротость, чинность, негневливость, приветливость, доступность, соединенную с сановитостью. Почему и причислял его к мужам, отличнейшим по добродетели.
Впрочем (не скрою правды), перед кончиной его жизни со многими из боящихся Господа в отечестве моем скорбел я о нем тяжкой скорбию за подпись под изложением веры, принесенным из Константинополя Георгием. Потом по кротости нрава и по скромности, желая всех несомненно уверить в отеческом сердоболии, когда впал уже в болезнь, от которой кончил и жизнь, призвав меня, сказал он: «Свидетельствуюсь Господом, что хотя в простоте сердца согласился я на принесенное из Константинов поля писание, однако же нимало не имел мысли отвергать веру, изложенную никейскими святыми отцами, и не инаково содержу в сердце, но как принял вначале; и молюсь не быть отлученным от части тех блаженных трехсот осьмнадцати епископов, которые объявили Вселенной благочестивое провозвестие». Посему после такого удостоверения, уничтожив всякое сомнение в сердце, как самому тебе известно, приступил я к общению с ним и прекратил свою скорбь. Таковы мои отношения к этому мужу. Если же кто скажет, что он знает какую-либо незаконную мою хулу на сего мужа, то пусть не в углу, как раб, нашептывает об этом, но, выступив против меня, явно обличит со всею свободою.
48 (52). К монахиням
Изъявляет свою радость, что старанием епископа Воспория уничтожены взаимные сомнения о православии как св. Василия, так и сих монахинь; рассуждает о слове «единосущный», которое отвергали некоторые, как и отцы антиохийские, не вполне разумея оное, и которое ограждает веру от ересей Ариевой и Савеллиевой; опровергает утверждавших, что Дух прежде Отца и Сына по времени и порядку. (Писано в начале епископства.)
Сколько печалила меня прежде неприятная молва, поразившая слух мой, столько обрадовал боголюбивейший епископ, брат наш Воспорий, рассказав лучшее о вашем благоговении. Ибо уверил, по благодати Божией, что все разглашаемое было выдумкой людей, не знающих точной правды о вас, присовокупил же, что нашел у вас нечестивые на меня клеветы, притом такого рода, что могли их выговорить только люди, не думающие и за праздное слово дать отчет Судии в праведный день Воздаяния Его.
Посему возблагодарил я Господа, и сам исцелившись от несправедливого о вас мнения, принятого мною, как видно, вследствие клеветы людской, и о вас услышав, что оставили ложные обо мне мысли, как скоро узнали утверждаемое братом нашим, который, излагая вам собственное свое мнение, конечно, с тем вместе объявил и мое, потому что у нас обоих один образ мысли о вере, так как мы наследники тех же отцов, некогда в Никее провозглашавших великое провозвестие благочестия, в котором все прочее вовсе не подлежит пересудам, только слово «единосущный», худо будучи понимаемо, еще не принято некоторыми. И таковых справедливо иной укорит, но опять их же удостоит и извинения. Ибо кто не следует отцам и