Подменыш. Духовидец. Кошмары. Одержимые. Пражский студент (сборник). Ганс Эверс
о том-о сём, едва перемолвившись словом о деле. Оно труднее, чем он предполагал, – сказал Брискоу, – но теперь его друг Штейнметц ему положительно пообещал прислать нужного человека, который все устроит. Если только это вообще возможно, то этот человек скоро поставит дело на рельсы.
– Кто такой? – спросила Эндри.
Имени Брискоу не знал, но предполагал, что это соотечественник старого Штейнметца, немец.
Затем Брискоу снова рассказывал о своей жене, умершей два года тому назад. Только её он и любил, на другую женщину никогда и не смотрел.
«Он говорит о ней что-то слишком много», – подумала Эндри.
Конечно, он чувствует себя одиноким, совсем одиноким. И если дело кончится, как они все надеются, если он потеряет Гвинни, отдаст её мисс Войланд, – тогда он останется совсем один на этом свете. Но что делать! Никакая женщина, никакая не может заменить ему покойницу.
Она, мисс Войланд, конечно… Иногда он думал, что она была бы способна действительно стать помощницей мужчины. Кто знает, быть может, Гвинни перерастёт свою несчастную страсть раньше, чем будет слишком поздно…
А в конечном счёте все то, чего он от неё требует и на что она хочет согласиться, просто безумие! Противно природе и противно воле Бога!
– Верите вы в Бога, мисс Войланд? – спросил он.
Она покачала головой и ответила:
– Временами…
Он откланялся, оставив ей чек на круглую сумму. Но постеснялся дать его в руки и сунул в цветы.
Эндри чувствовала, что могла бы пленить этого человека, несмотря на всю его слепую любовь к покойной жене и к живой дочери. Если бы захотела, она могла бы стать миссис Паркер Эспинуолл Брискоу и мачехой Гвинни. Это было бы чем-то несомненным и прочным, а все остальное – лишь дикие мечты.
Конечно, в конце концов, и это окончилось бы неудачей. Гвинни снова бы наделала глупостей и при нерассуждающей помощи Тэкса Дэргема нашла бы более действительное средство, чем лизоль. И тогда Брискоу…
– Ах, зачем думать дальше? Она не выйдет за Брискоу, и с этим покончено! Она предпочтёт другое – то, что он назвал безумием.
Эндри Войланд легла на кушетку и стала вспоминать.
Что же происходило, когда Ян Олислягерс бежал из Войланда? Она отлично поняла тогда, что это было бегство. От неё и туда, к другой…
Она не плакала. Кусала губы и не плакала. Она надеялась…
Но Ян не писал ни единой строчки.
Недели через две прибыл орёл. С ним – четыре крупных сокола, изжелта-серых кречета. С ними и тиролец. Гендрик ван дер Лер с Питтье поехали за ними в Клёве. Оба заявляли, что с тирольцем очень трудно сговориться. Он, правда, знает по-немецки и понимает, что они говорят, но сам употребляет какие-то небывалые слова.
Графиня решила, что его надо направить к старому Юппу. Тиролец быстро с ним сдружится и научится говорить по-рейнски.
Она приказала приготовить для него и его птиц прекрасную лесную хижину, лежавшую между замком и Лесным Домом. После обеда он должен был явиться к ней.
Эндри