Обожжённая душа. Властелина Богатова
мгновенно поднялся на ноги.
– Никрас, – позвал он кметя.
Тот поднял голову, отрываясь от работы.
– Отправишься поутру с ней. Проводишь её до острога. Тебя подождём в Оруше.
Дружинник понурился, но с волей княжича согласился, кивнул. Ладимира сидела, не шевелясь, даже трястись перестала, смотрела снизу-вверх широко распахнутыми, голубыми, как лёд, глазами, таким же влажными, как и в первый день, когда пришла к Пребрану в клеть. Видно никогда они у неё не просыхают.
«Вот бабы, только беду от них и ждать».
Девушка, наконец, осмыслив сказанное, замотала головой, разметав свалянные снегом волосы по плечам. И нельзя было не отметить, насколько хороша стала сейчас. Впрочем, бурлившее через края раздражение напрочь затмевало Пребрану ум.
– Я не вернусь. Я не вернусь, мне нужно к Ярополку, – повернулась она к Вяшеславу, подаваясь вперёд, подползая на коленях.
И от её умоляющего и искреннего взгляда так гадко сотворилось внутри, что ещё больше разъяряло. Пребран в два шага оказался рядом, навис глыбой.
– Вернёшься, – отсёк. – Мне такая тяжба не нужна, не хватало ещё, чтобы вслед нам отправился ещё кто, хоть этот, как его там, Даян.
Об намерении его взять в жёны Ладимиру стало известно всем без исключения, кто ночевал под кровлей Радима. Когда юнец, ворвавшись ранним утром, стал выпрашивать девку, Радим, ясное дело, его выставил вон с напутствием охладиться и прийти к нему не раньше, чем через сороковник, а лучше осенью, когда приходит на то время.
Пребран встряхнул шапку, надел на голову и натянул на уши озябшей девице.
Вяшеслав, посмотрев на неё с твёрдостью, помолчал, потом тяжело глянул на Пребрана.
– Как знаешь, – ответил он с каким-то равнодушием и поднялся, даже не взглянув на девушку.
Ладимира заледенела, верно понимая, за кем идёт последнее слово, и договариваться с тем, с кем изначально не сладилась дружба, не собиралась. Гордая.
Мужчины продолжили сдёргивать шкуры, Ждан, не проронивший ни слова, занимался костром, который начал потухать, Саргим отправился проверить коней.
Ладимира, видя, что заступаться за неё уже и некому, вернулась к костру, смотря в пламя, отрешилась. Плясал только неистово огонь в голубых холодных глазах, и на душе её творилось невесть что.
Обиделась знать, ну ничего, перебесится, пусть идёт в свой Орушь, только без него, не хватало ещё бабу тащить за собой.
– Даян наверняка что-нибудь для своей наречённой придумает, – с язвительностью ответил Пребран.
Ладимира вскинула на него взор и тут же отвернулась. Пребран фыркнул и, оставив воинов, отправился к седельным сумкам, сложенным у толстой сосны.
Подобрав из вороха вещей многопудовый свёрток медвежьей шкуры, Пребран скорчился – лихая пробежка дала о себе знать. Он и забыл, что рана не заживала, продолжала терзать его, раскраснелась вокруг кожа, загноился порез, и то обидно, что совсем неглубокое ранение, пустяковое, а столько мороки. Усмирив сбившееся дыхание и вспыхнувшую боль, княжич подхватил