Проданная деревня (сборник). Борис Можаев
У нас и печурка топится, и казан кипит».
Вошли мы в сторожку. У шофера так ноздри и заиграли: «А вроде бы чем-то пахнет у вас?»
«Едой да выпивкой, – подмигивал Семен. – Откуда ты едешь?»
«Из Пугасова в Ермишь».
«А угодил в Брёхово».
«Скажи ты на милость! Ведь никуда не сворачивал. И как я здесь очутился?»
«Черти завлекли. Мы то есть», – сказал Семен. Снял он казан с бараниной да крышечкой эдак поигрывает, чтобы дух на шофера шел.
«Садись, – говорим, – с нами повечеряешь».
Тот не выдержал: «Обождите, ребята, я сейчас обернусь».
И несет поллитровку. Ну как тут верующим не сделаешься? Ведь бывает же – ты не успел как следует помечтать о ней, а она сама к тебе в руки идет. Вы скажете, колдовство? Нет, Сенькина обходительность, подхалимаж то есть, и больше ничего.
Разлили мы водку на три части. Шофер говорит: «Мне пить нельзя. Ехать надо в Ермишь».
«Да куда ты сейчас поедешь? Разве от такого добра едут», – сказал Сенька, вываливая мясо из казана.
У нашего шофера аж дух захватило. Он говорит: «По такой закуске стыдно давить одну бутылку на троих».
Пошел он, принес еще бутылочку. Мы и ту распечатали и заместо супа выпили, а мясом заедали.
«Где две, там и третья», – сказал шофер и еще бутылочку принес.
«Что ж, – говорю, – Семен, у нас получается? Водки много, а закуски нет. Давай заваривать и другую часть барана».
Сбегал я опять на реку, воды принес… Наварили мяса. Разлили и эту бутылочку, выпили.
«Что ж это у нас получается? – говорит Семен. – Водка кончилась, а закуски много».
Принес шофер еще бутылочку, распили.
«Ну, теперь, – говорит, – я поеду, ребята».
Встал он от казана и на своих ногах дошел до порога. Значит, доедет! Правда, в дверях его качнуло. Он притолоку на плече вынес и упал в снег.
«Семен, – говорю, – давай супом отливать его».
Принес Сенька кружку супу, мы ее в рот шоферу влили. Отошел. А Семен ему в руки теплый сверток мяса сует.
«На, – говорит, – в дороге собьешься, все погреешься от нечего делать».
«Ребята, – говорит шофер, – век вашей доброты не забуду. Возьмите на память ящик водки».
А я себе думаю: ну, мы возьмем, а если с тобой что случится? Люди видели, как ты заезжал. Значит, украли, скажут. А там и нас потащат. Нет, так не пойдет.
«Легко сказать – возьми, – отвечаю. – А с какой стати эдак сразу ящик водки?»
«А с той самой, что она у меня лишняя. Мне ящик на бой положено. А боя нет».
«На бой оно, конечно, положено, – думаю себе. – Но ты сел да уехал. А ежели, в случае чего, ко мне придут…»
Оно и то беда – посоветоваться не с кем. Сенька уже в сугроб запахал носом. Какой он советчик? И взяло верх надо мной сумление. Отказался я от ящика. Но два поллитра в карман сунул.
Утянул я воз брезентом, затолкал шофера в кабину. Лег он на баранку и поехал.
Берусь за Семена; трясу, поднимаю, а он как ватный, отпущу – падает.
«Семен, –