Нищенка. Мулла-бабай (сборник). Гаяз Исхаки
что же, за моей женой сюда явился?! Хочешь законную мою супругу забрать? – накинулся он на Мансура, размахивая руками.
Мансур пытался объясниться точнее, но человек, похоже, вошёл в раж. Габдулла испуганно отскочил поближе к двери, Мансур тоже стал отступать. Но тут из-за занавески выскочила женщина и закричала:
– Так вам я нужна? Вот она я! – и влепила Мансуру здоровую затрещину.
Мансур не успел понять, что произошло, видел только, как дверь открылась, и Габдулла исчез за ней. Он тоже бросился следом, но прежде чем очутиться за дверью, почувствовал, как сзади ему нанесли жестокий удар по шее. Очень быстро, собрав все свои силы, он спрыгнул с лестницы. В него метнули полено, которое больно ударило по ногам. Мансур чуть не упал. Он выскочил во двор, из двери ему вдогонку полетело второе полено. Он замедлил шаги и обернулся. На руку капнуло что-то тёплое. Поняв, что из носу у него идёт кровь, он принялся вытирать нос снегом. Тут к нему подошёл перепуганный Габдулла. При виде крови он побледнел. Не зная, что сказать, стоял возле Мансура, чувствуя себя виноватым.
– Это ничего, – сказал Мансур. – Вот кровь из носа пошла.
Габдулла оглядел его и, обнаружив на пальто пятна крови, стал утешать Мансура и ругать взбесившихся мужиков. Вышли на улицу. Мансур остановился, чтобы почистить снегом испачканное кровью лицо, потом зашагал вперёд. Габдулла, повесив голову, молча шёл рядом, понимая, что приятель пострадал из-за него.
Мансуру было не до шуток. Неожиданное нападение огорчало, ведь на уме у него не было ничего плохого, просто хотелось помочь человеку, и вот «награда». Ему теперь тоже стало казаться, что дело, за которое они взялись, – пустая трата времени. Оба шагали, с досадой думая о неудачно прожитом дне. Простившись, оба продолжали оставаться в плену сомнений.
8
На другой день, поскольку Мансуру-эфенде надо было идти на занятия, Габдулла решил самостоятельно побывать в местах, где ютится беднота. Сразу же после утреннего чая он отправился в казарму, на которую указали ему нищие из махалли, расположенной за мостом через озеро.
Габдулла торопливо поднимался по скрипучим ступенькам, словно наверху его ждала срочная работа. Он был ещё на середине лестницы, как дверь казармы открылась, тёплый воздух, вырвавшись наружу, смешался с морозным, и, превратившись в туман, застлал ему глаза.
Спёртый влажный дух казармы напомнил Габдулле вчерашний подвал.
Уступая дорогу выходящим, он остановился. Из двери сплошной вереницей шли старухи, дети, девушки, в самых невероятных нищенских облачениях. Не видя Габдуллу, они продолжали разговор, начатый ещё внутри помещения. Из их слов Габдулла понял, что все они нищие и идут на обычный свой промысел – собирать милостыню. Видя, что они смеются и шутят, Габдулла удивился. Ему трудно было понять, как можно веселиться, когда живёшь впроголодь и пропитание добываешь попрошайничеством. Он присматривался к проходившим мимо, надеясь встретить ту, кого ищет. Габдулла не собирался