Талисман (сборник). Вальтер Скотт
лекаря?
– Поразительно! – сказал де Во как бы про себя. – А кто поручится за Саладина, если он прибегнет к хитрости и захочет сразу избавиться от своего самого могущественного противника?
– Я сам, – сказал Кеннет, – ручаюсь за него своей честью, жизнью и состоянием.
– Странно, – воскликнул де Во, – север ручается за юг, шотландец – за турка! Могу ли я спросить вас, сэр рыцарь, а вы-то как вмешались в это дело?
– Мне было поручено, – сказал Кеннет, – во время паломничества по святым местам вручить послание отшельнику энгаддийскому.
– Может ли мне быть доверено его содержание, сэр Кеннет, а также ответ святого отца?
– Нет, милорд, – ответил шотландец.
– Но я член Тайного совета Англии, – надменно возразил англичанин.
– Этой стране я не подвластен, – сказал Кеннет. – Хотя я добровольно следовал в войне за знаменами английского короля, все же я был послан от Совета королей, принцев и высших полководцев воинства святого креста, и только им я отдам отчет.
– Ах, вот как! – сказал гордый барон де Во. – Так знай же, посланец королей и принцев, как ты себя называешь, что никакой лекарь не приблизится к постели короля Ричарда Английского без согласия Томаса Гилсленда, и жестоко поплатится тот, кто нарушит этот запрет.
С надменным видом он повернулся, чтобы уйти, но шотландец, подойдя к нему ближе, спокойным голосом, в котором также звучала гордость, спросил, считает ли его лорд Гилсленд джентльменом и благородным рыцарем.
– Все шотландцы рождаются джентльменами, – с некоторой иронией отвечал Томас де Во. Но, почувствовав свою несправедливость и видя, что Кеннет покраснел, он добавил: – Грешно было бы сомневаться в твоих достоинствах. Я сам видел, как смело ты исполняешь свой воинский долг.
– Но в таком случае, – сказал шотландский рыцарь, довольный искренностью, прозвучавшей в этом признании, – позвольте мне поклясться, Томас Гилсленд, что как верный шотландец, гордящийся своим происхождением и предками, и как рыцарь, пришедший сюда, чтобы обрести славу в земной жизни и заслужить прощение своих грехов в жизни небесной, именем святого креста, что я ношу, я торжественно заявляю, что желаю лишь спасения Ричарда Львиное Сердце, когда предлагаю ему услуги этого мусульманского лекаря.
Англичанин, пораженный этой торжественной клятвой, с большей сердечностью ответил ему:
– Скажи мне, рыцарь Леопарда: признавая, что ты сам уверен в искренности султана (в чем я не сомневаюсь), правильно ли бы я поступил, если бы предоставил этому неизвестному лекарю возможность испробовать свои зелья на том, кто так дорог христианству, в стране, где искусство отравления людей – такое же обычное дело, как приготовление пищи?
– Милорд, – отвечал шотландец, – на это я могу ответить лишь так: мой оруженосец, единственный из моих приближенных, которого оставила мне война и болезни, недавно заболел такой же лихорадкой, которая в лице доблестного короля Ричарда поразила сердце нашего святого дела. Не прошло