.
из всех людей мира ее демон выбрал себе в любимчики и щадил одного Гидеона. Воин бросил ее до того, как она стала одержима, так что демон даже не знал его. Зато с тех пор, как Скарлет выяснила, что Гидеон жив и здоров, демон день и ночь терпел ее жалобы на то, какой ее муж подонок, порой приближаясь к тому, чтобы попросту завыть. «Нет человека – нет жалоб, – говорила Скарлет демону. – Так почему же ты упорно отказываешься не то что желать источнику своих бедствий смерти, но даже пугать его?»
– Ну так в чем дело? – раздраженно бросила она. – Почему ты до сих пор здесь? Иди заказывай еду.
У Гидеона дрогнули уголки губ. Видимо, он отчаянно сдерживал улыбку. «До чего странный человек! – пронеслось в голове Скарлет. – Другой на его месте раздраженно хлопнул бы дверью или пригрозил прирезать меня, если не перестану командовать».
– Все, что пожелаешь, моя радость, – заявил Гидеон, что означало: он и пальцем не пошевелит.
Гидеон всегда был тем еще упрямцем и никогда не делал то, что ему велели, и эта его черта когда-то безумно ей нравилась. Но сейчас Скарлет не могла позволить ему выйти победителем из этой маленькой словесной дуэли. И она знала, как поставить его на место. Снимая на ходу одежду, женщина медленно двинулась по направлению к ванной, а проходя мимо Гидеона, небрежно бросила через плечо:
– Ах да, Гид. Я соврала тебе. Мы никогда не были мужем и женой.
«Черт, черт, черт!» – повторял Гидеон, по-прежнему не понимая, когда Скарлет врет, а когда говорит правду, и его это жутко раздражало. Каждое произнесенное ею слово ласкало его слух, отчего все тело охватывала дрожь. «Почему так происходит?» – спрашивал себя он. Гидеон знал, что, слыша правду, демон обычно шипел, а сталкиваясь с ложью, зверюга, как правило, урчала. Но Скарлет Паттинсон – у воина чесались кулаки усеять стены гостиничного номера дырами, и он едва сдержался, – действовала на демона совершенно гипнотически: он просто упивался ее низким, чуть хриплым голосом, мало заботясь о смысле сказанного. Гидеон должен был положить этому конец, иначе его вопросы так и останутся без ответов.
«Уйди от нее», – велел Ложь.
«Пойти за ней и взять ее? – переспросил мужчина, а затем отрезал: – Нет уж, дружище. Мне пока еще дороги мои яйца». Скарлет была из тех женщин, с которыми шутки плохи. Попытка сорвать поцелуй, когда она бодрствует, могла стоить смельчаку сломанного носа, а желающий поглазеть на изгибы ее обнаженного тела, пока она моется, мог стать жертвой принудительной кастрации.
«Обнаженное тело… изгибы… Здравствуй, стояк!» – мысленно поприветствовал Гидеон.
Дверь захлопнулась, щелкнул замок. «Ну вот, теперь я точно не смогу войти, – подумал Гидеон. – Жаль… а впрочем… этот щелчок означает, что Скарлет раздевается. Должно быть, сейчас она осталась в одном белье. Какое оно? Черное. Кружевное. Бюстгальтер расстегивается спереди, стоит лишь протянуть руку и ловким быстрым движением расцепить крючки… А может, бог с ними, с яйцами? Может, оно того стоит?»
Гидеон двинулся в сторону двери. Его рот наполнился