Лебедь черный. Виктор Федорович Зимаков
твердо заявил о своем нежелании дальнейшего сотрудничества с кем-либо из представителей власти. Расплата за это была скорой и суровой: десять лет лагерей без права переписки, однако на свободу отец Максимилиан вышел раньше, в августе 1950 года, в тот же день, когда спаситель его души, Савелий Димитриев, был расстрелян.
А потом в тюремном хозяйстве запахло скандалом.
Молодой, перспективный сотрудник НКВД, после ряда бесед с «вражеским агентом» вдруг подал рапорт на увольнение. Невиданное дело в чекистской конторе. Начали разбираться, а тот по простоте душевной и выложил всё. На решение отказаться от служебной карьеры как раз и послужили его беседы с Димитриевым на темы, хотя и не запрещённые, но и не рекомендованные. Ответ Савелия всего -то на один вопрос чекиста повернул мировоззрение безбожника на все сто восемьдесят градусов, заставил того из кучи изъятой религиозной литературы взять для чтения Евангелие. Вопрос любознательного следователя короткий: кто же такой Исус Христос? Ясный, доходчивый и понятный ответ Савелия поверг в изумление атеиста-чекиста. Прочитаем и мы сей ответ: «Исус Христос, слуг не имея, Господином звался. Наукам не обученный, признан Учителем. Без лекарств душу и тело исцеляя, почитался как великий врач. Будучи без гроша, бесплатно подарил высшую мораль человечеству. Не имея ни охраны, ни войск, заставлял бояться себя царей. Без войны, битвы победил законы мира сего».
Начальство после всех таких дел, боясь худшего, быстро нашло место для одиночной изоляции подследственного. Снова доносы, допросы, справки, запросы и ответы на них.
В аккурат на пасху, не просто событие, а встряска всей казематной гвардии и арестантам, Савелия, доведенного до изнеможения истязаниями в числе других, подобных ему, вывели на прогулку во двор тюряги. Все для того, чтобы узники не испустили дух, прежде дачи признания. Церквям страны к этому времени уже было разрешено открыто молиться, а пот ому даже сюда, за высокие каменные стены проникал колокольный переговор оживших московских храмов. Особенно в этот воскресный день усердие звонарей наполняло столицу хвалой Богу. Димитриев, будто забыв о телесных болях, ополоснутый ароматом свежести, яркостью небес вдруг отпрянул от понуро идущих собратьев по узам и без разрешения вертухаев вышел на свободный пятачок пространства. И откуда в этом изувеченном поникшем существе возродился человек с голосом звонким, властным, чистым, громкое звучание Благовеста заставило аж выскочить наружу концелярскую свору, арестантов прильнуть к зарешеченным окнам. Всех раздирало люопытство, что же там такое творится внутьри каменного мешка. А глас молящего взывал:
– Господи, сын, Божий, спаси и помилуй от падения, дай силушку достойно перенесть надругательства. Вы, стража, надсмотрщики, значи мые в этом мире, очнитесь, взгляните на небо, там главный смотритель, блюстителшь, справедливости, а не вы.
Савелий