Записки парижанина. Дневники, письма, литературные опыты 1941–1944 годов. Георгий Эфрон
target="_blank" rel="nofollow" href="#n121" type="note">[121] с рыжей хозяйкой и прогулками в знаменитом Bois[122]. Потом ― Кламар и католическая школа de la rue de Paris[123]. Отец ― евразиец, воспоминания о типографии, rue de l’Union[124], мелькание сотрудников евразийской газеты, звук пишущей машинки… Ensuite ― Vanves, rue J.-B. Potin[125], поближе к Парижу, школа та же. Fins d’années torrides, distributions de prix ― au jury, il y a même, à côté du directeur Maillard, un moustachu, un général Durmeyer, ― alsacien… Les amis et copains: Etienne, Lefort, Joly, Thanron ― tous des fainéants, amateurs de pèse, de bonnes «cibiches» et de «Sex-Appeal».[126] Отец решительно порывает в 1928 г. со своими старыми друзьями и переходит в ряды «sympathisants» au régime bolchévik[127]. Он постепенно переходит на советскую платформу, начинает знакомиться с разными людьми; начинается политически-конспиративная жизнь; мелькают «случайные» люди; отца редко видно дома, приходит он поздно, усталый… 1936й г. Расцвет «Front Popu»[128], начало войны в Испании… Отец поглощен «испанскими делами»; son activité est au zénith[129]. Все последующие два с половиной года он занимается этими делами, faisant des prodiges d’habileté en affaires[130]. Мать об этом почти ничего не знает, живет своей жизнью, его же обожает. Quant à moi, je subis une quantité énorme d’influences les plus diverses[131]: католическая школа, французский коммунизм, etc; etc jusqu’au ciné américain qui m’inculque l’amour de l’argent et du luxe[132]; редкие прогулки с отцом, мелькание где-то далекoй Union soviétique, Maurice Thorez, Pain, Paix, Liberté[133]. Les Lébédeff et leur sympathique appartement.[134] Фашизм товарищей по школе… Боже, какая каша. 37й год. Год моей страсти к радио и кино, к журналу «Séduction»[135], к magazines illustrés (aventures et police), к Charles Trénet[136]. Внезапно, разрывом бомбы ― l’affaire Reiss[137]. Отец скрывается à Levallois-Perret[138] у шофера-эмигранта, коммуниста… Exposition universelle. Fuite en auto, éperdue avec papa et les Balter qui l’accompagnent. Rouen; on se quitte… Retour à Vanves; perquisition; une journée entière à la Sûreté générale: «Votre mari avait une activité foudroyante».[139] Переезд в Париж; Дик Покровский ― передаточный пункт между нами и посольством, Вера Трэйль, Louis Corday… Моя беззаботная жизнь в Париже в течение двух лет: кафе, кино, газеты, радио, деньги из посольства и перспектива Сов. Союза. 39й год, наконец. Памятный год! Отъезд в СССР, пароход «Мария Ульянова», таможня в Ленинграде, arrivée à Moscou[140], где встреча с Алей и знакомство с Мулей. Пью воду и ем мороженое на ул. Горького. Vois le Kremlin.[141] Потом ― Болшево: «норвежский домик», папа болен, ирреальность обстановки, Митька, склоки с Ниной Николаевной, таинственные разговоры с НКВД, потом поездка в Химки через ЦПКО и пароходик с Мулей и Алей, ресторан, возвращение в Болшево; пресловутая «переговорка»… Потом арест Али, через месяц ― арест папы. Потом мелькают Голицыно и Мерзляковский, сельская школа, дом отдыха и толстая Серафима Ивановна. Потом ― Моховая, 11 и жизнь в Университете с Северцевыми и Габричевскими… Передачи отцу. Сентябрь 40го г., после séjour[142] у Лили переезд на Покровский, школа 335. Потом ― война, эвакуация в Татарию, Елабуга, самоубийство матери, переезд в Чистополь, потом кошмарное возвращение в Москву; жизнь у Лили, прописка, Лебедев-Кумач, бомбежки, Валя и Сербинов, обеды в ресторанах, 16ое октября, объедение, la vie quand même[143], Библиотека ин. яз. Потом телеграмма
Лесу.
на улице Парижа.
на улице Союза.
Затем ― Ванв, улица Жан-Батиста Потена.
Жарища в конце учебного года и раздача ученикам годовых наград ― в жюри, рядом с директором Майяром, сидит усач, генерал Дурмейер, эльзасец… Школьные товарищи и друзья: Этьен, Лефор, Жоли, Танрон, все ― лентяи, любители деньжат, хороших папирос и «секс-апиля».
«симпатизирующих» большевистскому режиму.
«Народного Фронта».
это вершина его деятельности.
проявляя чудеса изобретательности в делах.
Что до меня, то я испытываю на себе огромное количество самых разных влияний.
и т. д., и т. д. вплоть до американского кино, которое мне внушает любовь к деньгам и роскоши.
Советский Союз, Морис Торез, Хлеб, Мир, Свобода.
Лебедевы и их симпатичная квартира.
«Соблазн».
к иллюстрированным журналам (приключения и детективы), к Шарлю Трене.
дело Рейса.
в Леваллуа-Перре.
Универсальная выставка, паническое бегство на автомобиле папы вместе с Балтерами, которые его сопровождают. Руан; разлука… Возвращение в Ванв; обыск; целый день в Государственной Безопасности: «У Вашего мужа была ошеломляющая деятельность».
приезд в Москву.
Смотрю Кремль.
пребывания.
все-таки жизнь.