Север и Юг. Элизабет Гаскелл
же в следующий момент она, как прежде, беседовала с ним в гостиной дома на Харли-стрит, хотя и сознавала, что собственными глазами видела, как он разбился насмерть.
Мучительная, беспокойная ночь! Дурное преддверие грядущего дня! Маргарет проснулась словно от толчка, ничуть не отдохнув, и сразу вспомнила о реальности, еще более страшной, чем лихорадочный сон. Горе навалилось с новой силой – не просто горе, но ужасный диссонанс в горе. Куда, в какие неведомые дали забрел отец, ведомый сомнениями, внушенными, как ей казалось, черной силой? Отчаянно хотелось спросить, хотя услышать ответ не хватало мужества.
Чудесным свежим утром матушка выглядела на редкость бодрой и довольной жизнью и за завтраком без умолку говорила, планируя благотворительную прогулку и не замечая ни отрешенного молчания мужа, ни односложных ответов дочери. Едва допив чай, мистер Хейл встал и уперся рукой в стол, как будто боялся упасть.
– Пойду в Брейси-Коммон, там и пообедаю, у фермера Добсона. Вернусь домой только к вечеру, часам к семи, к чаю.
Отец не взглянул ни на жену, ни на дочь, однако Маргарет поняла, что он имел в виду: до семи ей предстоит сообщить матушке кошмарную новость. Сам мистер Хейл отложил бы исполнение тяжкой миссии до половины седьмого, а она, видимо, была слеплена из другого теста и не могла весь день носить в душе тяжесть. Лучше начать с утра: ведь уговаривать и утешать матушку придется до позднего вечера, если не дольше. За то время, пока Маргарет смотрела в окно, размышляя, с чего начать, миссис Хейл успела подняться к себе, одеться к выходу и в необычно приподнятом настроении спуститься.
– Мама, давай вместе пройдемся по саду, хотя бы один круг, – предложила Маргарет, настойчиво обнимая мать за талию и увлекая к французскому окну. Миссис Хейл попыталась возразить, но она не слушала.
Взгляд уловил, как пчела с жужжанием опустилась на колокольчик. Маргарет сказала себе: как только она появится со своей добычей, это будет как сигнал к бою. И вот пчела вылетела.
– Мама! Папа собирается покинуть Хелстон! – выпалила Маргарет. – Намерен оставить служение и переехать в Милтон-Нотерн.
Три роковых факта прозвучали.
– С чего ты взяла? – удивленно и недоверчиво спросила миссис Хейл. – Кто сказал тебе эту нелепицу?
– Сам папа, – ответила Маргарет, страстно желая произнести что-нибудь нежное и утешительное, но не находя нужных слов.
Они подошли к скамейке. Миссис Хейл села и, заплакав, пробормотала сквозь слезы:
– Ничего не понимаю. Или ты страшно заблуждаешься, или я не в силах тебя понять.
– Нет, мама, я не заблуждаюсь. Папа написал епископу, что сомнения не позволяют ему добросовестно исполнять обязанности священника англиканской церкви, поэтому считает себя обязанным оставить службу в Хелстоне. Еще он обратился к мистеру Беллу – ты знаешь, это крестный отец Фредерика, – и тот организовал наш переезд в Милтон-Нотерн.
Все это время миссис