Новые боги. Алексей Пехов
оценил мастер Смерти. – Не заметил, как мы переместились.
– Ну, тут не ваш туманный мир и не Грань лигаментиа. У Нахтцеррет иные законы.
– Это я уже понял.
По суровому лицу валлийца было неясно, что он вложил в эту фразу, но нахттотеру послышалась издевательская нотка, которую сейчас, однако, он предпочел не заметить.
– Когда мы окажемся на месте?
– После третьих склянок!! – влез в беседу попугай и тут же спрятал голову под крыло.
– Ты сразу это почувствуешь, – нехорошо усмехнулся Бальза.
– Уже чувствую. Вокруг сплошные мертвецы. – И, увидев непонимающий взгляд господина Бальзы, добавил: – В домах.
– Поверю на слово. – Миклош посмотрел на быстро очищающееся небо. – У меня никогда не было желания заглядывать внутрь.
– Не любишь покойников? – живо поинтересовался спутник.
– Просто не страдаю чрезмерным любопытством там, где этого не следует делать, – холодно отрезал Миклош, косясь на темные выбитые окна и вспоминая, что в прошлый раз, когда его привел Луций, здесь вместо города была мрачная, разоренная чумой деревушка. – Что до любви к трупам, некрофилия не входит в достоинства Золотых Ос. Это скорее относится к клану Смерти[7].
– Некрофилия? – нахмурился Грэг. – Ты совсем ничего не знаешь о нас, Бальза, раз путаешь грязное влечение к мертвым с уважением к Смерти.
– Ну, да. Возможно, я ошибаюсь. Наши кланы были не слишком-то близки до последнего времени, – проворчал нахттотер, которого сейчас больше занимал шорох за ближайшим углом, чем философские диспуты. – Некрофилия – это капуцинские катакомбы в Палермо. У вас нечто другое.
Мертвый попугай, не вынимая головы из-под крыла, глухо и зловеще расхохотался.
– Что это с ним? – поднял брови господин Бальза.
– Пако удивлен, как и я. – Валлиец был серьезен, но его стальные глаза, кажется, смеялись. – Нахттотер публично признает ошибки.
– Нахттотер просто старается быть любезным, колдун. И ничего более.
Ветер полностью стих, снег на земле исчез, а улица закончилась. Впереди под золотистым светом огромной полной луны возвышался странный лес.
– Добрались, – с видимым облегчением сказал рыцарь ночи.
Он уже начал опасаться, что забыл дорогу.
Пако выразил свое отношение витиеватым и скабрезным ругательством.
– Не самое уютное местечко, – оценил некромант.
– Еще нет… – неопределенно пробормотал Миклош, решительно направляясь вперед.
Влажный избитый асфальт сменился широкой тропой, посыпанной мелкими, белыми, отражающими лунный свет осколками человеческих костей. Они негромко поскрипывали под подошвами башмаков, пока двое кровных братьев приближались к кромке леса.
Вблизи тот оказался еще более отталкивающим. Деревья, названий которых никто не знал, достигали высоты семиэтажных домов. Их стволы были черными, страшно изломанными и искривленными. На редких толстых ветвях росли огромные
Труп, мертвое тело – cadaver