Зеркало, зеркало. Кара Делевинь
вообще-то улика.
– Вы не догоняете, – говорит Лео. – Подумаешь, сбежавшая из дома девочка сделала тату! Это им ни о чем не скажет, Роуз.
Роуз переводит взгляд на меня, и я пожимаю плечами: он прав.
– Мы-то с вами знаем, что-то здесь не так. Но копы разбираться не станут, и пальцем не пошевелят. Надо самим узнать, где она ее набила.
– Ну, скажем тогда Джеки с Максом: они знают Най, они знают, что она бы не стала делать татуировку, – говорит Роуз упрямо. Она терпеть не может, когда оказывается неправа.
На этом мы втроем и сходимся.
– Мне бы воздухом подышать, – говорит Лео. – У меня от этого места…
Опустив голову и засунув руки в карманы, он уходит.
– Как мы могли ее проглядеть? – Джеки держит в руках ладонь дочери, рассматривая тату на запястье. Макс – между бровей глубокая складка – стоит чуть позади. Эш расположилась у окна и наблюдает за происходящим с непроницаемым выражением лица. Солнце подсвечивает красные прядки в ее черных волосах. Интересно, что происходит у нее в голове? – Сразу видно, татуировку сделали недавно. Кожа под ней выпуклая и все еще немного розовая. Неужели вы ее не заметили? – обращается она к докторше.
– Наоми доставили к нам в критическом состоянии, и нужно было принять ряд срочных мер, – говорит доктор… Паттерсон, если верить бейджику. – Этим мы и занимались. Кроме того, откуда нам знать, какие татуировки должны быть у нее на теле, а каких там быть не должно? В анамнезе она упомянута…
Пока она листает папку, Джеки поворачивается к Наоми.
– Я боялась ее трогать, – говорит она. – Боялась ей навредить, даже за руку не брала. Если бы не ты, Ред, мы бы так и не узнали.
Странно слышать от нее такое. Джеки вообще в последнее время сама не своя, а тут еще на теле у ее дочери обнаруживают какую-то загадочную отметину.
– Макс, как ты думаешь, нужно оповестить полицию? Наоми же ненавидела татуировки, говорила, что это пошлость. Наша девочка не стала бы…
– Ну не знаю… – Макс поглаживает ей спину. – Может, мы не так уж хорошо ее знаем. Дети вечно выкидывают что-нибудь неожиданное. Я позвоню им, родная, я им расскажу.
– Это все неспроста, – говорит Джеки вполголоса, и Эш немного меняется в лице. Она тоже так думает.
И все же Макс прав. Мои родители вон ничего обо мне не знают, ничего по-настоящему важного. А вдруг Най все достало, и она решила: ну его на хер? Вдруг она надралась, обкурилась и сделала тату? Вдруг она так себя возненавидела, что ей захотелось броситься с моста? Или, может, она просто упала.
Вот только…
– А что насчет синяков? – спрашиваю я. – Тех, что у нее на запястье.
– Вероятно, ушибы она получила в реке, – отвечает доктор Паттерсон, взглянув на дверь. Ей, по ходу, не терпится поскорее смыться. – Ее изрядно побило, она ударилась головой…
– Да нет же, – я осторожно поднимаю руку Наоми, – вот здесь. Эти синяки похожи на следы от пальцев. Ее руку как будто сжимали, притом с большой силой.
Джеки