1916. Война и Мир. Дмитрий Миропольский
угодишь. Попрекать начнут: мол, сулил золотые горы… Много вы памятников пророкам видели? Отвечайте, отвечайте!
– Ни одного, – неохотно признался Маяковский.
– Вот! Зато камнями их сколько побито и распято – не сосчитаешь! И вы тоже окажетесь никаким не Спасителем, а просто очередным козлом отпущения.
Несостоявшийся Спаситель мрачно выслушал тираду.
– А вы что предлагаете? – наконец, процедил он.
– Предлагаю не спешить с мессианством, – с готовностью ответил Бурлюк. – Занять место на кресте всегда успеете, Голгофа работает круглосуточно. Конечно, кто бы отказался осчастливить собой человечество?! Но прежде чем создавать мир для всех, попробуйте создать его для себя. Тоже интересно, между прочим: представляете – целый мир для одного Владимира Маяковского! Создайте, поживите в нём, пообвыкните… Мне понравилось про жреца и тех, кто ловят каждое его слово. Хорошо! Собирайте вокруг себя толпу, и пусть слушают. Кто-то уйдёт сразу, кто-то потом… многие и не придут даже. Но будут и такие, которые не слушают, а – внемлют! Вот их и берите, и ведите за собой, в новый свой мир…
– Мы что же, в оперу собрались? – спросил Маяковский, улучивший возможность переменить тему.
Они прошли уже половину Офицерской и оказались на звенящем трамваями многолюдном перекрёстке возле Мариинского театра. Афишные тумбы приглашали на «Жизнь за царя» Глинки. Бурлюк хмыкнул:
– Почему же обязательно в оперу? В Мариинке, между прочим, Павлова танцевала. «Умирающего лебедя» я вам очень рекомендую, если повезёт. Напротив бывший Каменный театр, ныне Консерватория – там Чайковский учился. Дальше – Литовский рынок и синагога. Видите купол? Не волнуйтесь, ни на рынок, ни в синагогу я вас не приглашаю. Так, что ещё… Сыскная полиция, где Тургенев сидел – ну, это вам не очень интересно, вы тоже сидели… Шахматный клуб – самого Чигорина клуб! Кадетский корпус мы прошли, а вон там – Крюков канал, Новая Голландия, эллинги и казармы Гвардейского экипажа. Знаете, сколько великих здесь жили? Грибоедов, Толстой, Салтыков-Щедрин… «Домик в Коломне» пушкинский помните?
По воскресеньям, летом и зимою,
Вдова ходила с нею к Покрову
И становилася перед толпою
У крылоса налево. Я живу
Теперь не там, но верною мечтою
Люблю летать, заснувши наяву,
В Коломну, к Покрову – и в воскресенье
Там слушать русское богослуженье…
– Покров – это церковь на площади, в здешнем центре, – пояснил Бурлюк. – Алексансергеич тоже поблизости квартировал, у Калинкина моста, «Руслана и Людмилу» дописывал.
– Вы же сказали, в Коломне?
– Э-э, Владим Владимыч! Края здешние так называются – Коломна. Представьте, было тут раньше Козье болото… Сколько мы с вами шли от Невского, минут двадцать? Хорошо, тихим шагом, нога за ногу – полчаса, не больше. А сто лет назад господа сюда ездили уток стрелять. Да не сто – семьдесят, пятьдесят! Гоголь как-то высказался в том