Как жить с французом. Дарья Мийе
уписывали устриц во фритерии брюссельского пригорода Андерлект, когда мой телефон заерзал на столе от входящего вызова. Я едва успела зажать его в руке: экран взрывался сердечками и фейерверками, а внизу пульсировало «Маартен Уэнс».
– Привет, дорогая! Я вернулся!
– Привет, – радостно воскликнула я.
– Прости, что так глупо получилось с этой командировкой, я постараюсь загладить вину.
– Ничего, мне было чем заняться, – я подмигнула Гийому, который выжидающе смотрел на меня.
– Где ты сейчас? Может, я подъеду?
– Э-э-э… я ем устриц. То есть уже почти доела. То есть уже почти сплю. Давай всё-таки завтра.
– Нуу, если хочешь, давай завтра. Но я бы с удовольствием приехал и на ночь глядя, – тон его голоса многообещающе потеплел.
– Не сомневаюсь. Но у меня ночь уже как бы наступила. Давай всё-таки завтра. Только у меня в пять вечера самолет.
– О'кей. Приеду в Брюссель рано утром.
– Давай в одиннадцать на Гран-Плас? – предложила я, подсчитав, что мне понадобится примерно час, чтобы привести себя в порядок после отъезда Гийома – сделать компресс из спитого чая на заплаканные глаза, помыть и уложить голову, выбрать наряд, накраситься, привнеся в лёгкий утренний макияж драматические оттенки соблазнения.
– Отлично, до встречи, – отрапортовал Маартен. – И… я очень рад, что мы увидимся.
Я положила телефон на клетчатую скатерть, медля поднимать глаза. Пальцы мелкими движениями пристраивали пластиковый корпус между двумя красными клетками на скатерти. Щёки горели, на висках от возбуждения бились венки. Я чувствовала, как вопросительный взгляд скользит по моим волосам. Я посмотрела на Гийома с выражением фальшивого энтузиазма:
– Это один мой приятель, помнишь, с которым я хотела повидаться в Бельгии. Он приедет завтра днем, представляешь, как удачно! Так я не буду слишком сильно тосковать из-за твоего отъезда.
– Да, я вижу, ты не будешь слишком сильно тосковать.
Я улыбнулась и торопливо накрыла его ладонь своей. И хотя в этом жесте было больше притворства, чем искреннего сожаления, мысль о том, что завтра он уедет, и на этом всё закончится, впервые пришла мне в голову. До сих пор я думала только о том, что остается всё меньше дней до встречи с Маартеном.
***
В тот вечер Гийом был молчаливее обычного. Никаких романтических обещаний, которыми обычно обмениваются напоследок герои курортного романа. Мы вернулись в Брюссель на автобусе, прошлись немного по влажным от дождя улицам для пущей меланхолии, поднялись в нашу комнатушку. Гийом принялся собираться вещи, и с каждой уложенной рубашкой ком в моём горле становился все острее и горче. Ничего, так всегда бывает, надо просто пережить слезовыжимательный момент расставания, понятно ведь, что у нас нет и не может быть никакого будущего: он не знает, кто такой Ремарк…
– Можешь