Я жизнью жил пьянящей и прекрасной…. Эрих Мария Ремарк
принимай всерьез эмигрантские сплетни. Они хуже и глупее, чем обычные базарные склоки. Эта вещица Францена* – блестящий успех, критики отнеслись к ней очень благосклонно, что еще нужно! Сам я считаю и хочу повторить еще раз, что «сотрудники»* ничуть не улучшили оригинал. Заключение Францена было лучше, а «сотрудники», на мой взгляд, представили Якобовского слишком умным.
Но все это уже давно прошедшее время, а дела идут дальше. Сражение развернулось уже на линии Зигфрида, мир скоро снова станет открытым, и мы дружной толпой ввалимся в него, а это самое главное!
Насчет Францена я слышал, что ему стало лучше. Я кое-что почитал о сердечных болезнях и узнал, что надо спокойно работать дальше, не давая себе слишком много отдыхать. Это успокоило меня, ибо я понимаю, что он уже снова пишет.
Возвращаю тебе письмо Цокора*. Он написал и мне, в мае 1944 года; тогда его адрес был:
H.Q.G. «Polindep» Unit
C.M.F., Europe
Что сталось с ним дальше?
Когда вы приедете в Нью-Йорк? Я страшно по вам скучаю. Октябрь здесь просто великолепен. Перемена атмосферы (без «Одетс и Берман») будет полезной для Францена, как мне думается. Я на это время брошу курить и пить. Без этого можно вполне обойтись.
Цук был здесь* пару дней. После него осталась батарея бутылок арманьяка и барака.
Что еще? Дни, полные печали начала осени, навевают грусть и буревестники по ту сторону горизонта. Дни полны надежд, многих, внезапно наплывающих желаний, влекущих за океан.
Что в личной жизни? Все, как летом, надеюсь на счастье*, которое упадет в протянутую руку – постучим по дереву!
Обнимаю тебя! Как хорошо было бы сейчас оказаться в вашем саду!
Салют! Салют!
Ваш
Бони.
Альме Малер-Верфель
Нью-Йорк, декабрь 1944
Дорогая Альма!
Тысяча благодарностей за твое письмо. Ты права, мне надо перебираться в более благоприятный климат, но мне надо дописать эту идиотскую книгу*, и я не могу двинуться с места. Пройдет довольно много времени, прежде чем я смогу начать работать на новом месте. К тому же ты скоро снова будешь здесь.
Это была несказанная радость – видеть тебя, прекрасно сознавать, что ты существуешь здесь, в этом идиотском мире.
Обнимаю и прочее. Пусть все, что ты желаешь, окажется у тебя в новом году.
Как всегда, твой старый друг
Бони.
Альме Малер-Верфель, Лос-Анджелес
Нью-Йорк, январь 1945
Моя дорогая!
Это была плохая новость! За несколько дней до этого я читал ваше интервью с этой коровой Луэллой Парсонс и думал, что у вас все в порядке, ибо гению надлежит быть сильным, иначе застрелишься из бутылки из-под содовой.
Я надеюсь – от всей души надеюсь, – что сейчас все стало лучше. Франц – невозмутимый старый боец, его нелегко запугать. Он выдержит.
У меня здесь случился грипп, он сейчас свирепствует в Нью-Йорке. Я боролся с ним, как привык, – вишневой водкой. Здесь побывал Цук, тоже подцепил эту заразу, и