Священный цветок. Чудовище по имени Хоу-Хоу. Она и Аллан. Сокровище озера. Генри Райдер Хаггард
по которой мы следовали, после сезона дождей изобиловала дичью, и мы, продвигаясь медленно, успевали подстрелить ее достаточно, чтобы утолить голод. Но охота хороша лишь в удовольствие, а по принуждению это занятие быстро надоедает. Да и патронов мы истратили изрядно.
Зулусские охотники зароптали: заботы о пище в основном были возложены на них, поскольку мы со Стивеном не могли часто отлучаться из лагеря. В конце концов я разрешил этот вопрос следующим образом. Выбрав тридцать-сорок невольников способнее прочих, я дал каждому по трофейному ружью с патронами и, как мог, научил стрелять. Потом я сказал обученным, что теперь они сами должны добывать пропитание себе и своим товарищам. Разумеется, не обошлось без потерь: в одного невольника попала случайная пуля, троих растерзали слониха и раненый буйвол. Но в итоге туземцы настолько хорошо научились обращаться с оружием, что снабжали дичью весь лагерь. Почти каждый день исчезали маленькие группы наших темнокожих спутников – полагаю, они уходили, чтобы разыскать свой дом. Когда мы подошли к границам земли мазиту, при нас осталось не более пятидесяти человек, включая пятнадцать из числа обученных стрелять.
Тут начинаются наши настоящие приключения.
Однажды вечером, после трехдневного пути через густой кустарник, где львы унесли невольницу, разорвали одного осла и настолько изранили другого, что его пришлось пристрелить, мы оказались на краю большого, поросшего травой плоскогорья, поднимавшегося, согласно показаниям моего анероида[17], на 1640 футов над уровнем моря.
– Что это за местность? – спросил я у двоих проводников-мазиту, тех самых, которых мы взяли у Хасана.
– Это земля нашего народа, господин, – отвечали они. – С одной стороны она ограничена кустарником, с другой – большим озером, на котором живет народ понго.
Я посмотрел на пустынное плоскогорье, уже начинавшее буреть, но увидел лишь большие стада антилоп – они часто встречаются южнее. Пейзаж выглядел весьма унылым из-за мороси с туманом и холодным ветром.
– Я не вижу ни ваших соплеменников, ни их краалей, – сказал я. – Только траву и диких животных.
– Наши сородичи придут, – нервно произнес проводник. – Дозорные наверняка следят за нами из высокой травы или из норы.
– Да и черт с ними! – буркнул я и перестал об этом думать.
Если с тобой может случиться что угодно – а я привык к неожиданным поворотам судьбы чуть ли не с рождения, – перестаешь беспокоиться о будущем. Я давно считаю себя фаталистом. Верю, что человек, точнее, его душа появилась из источника жизни сотни тысяч или миллионов лет назад. Когда миссия будет исполнена – через сотни тысяч или миллионов лет, а может быть, завтра, – обогащенный опытом человек вернется к источнику жизни. Еще я верю, что жизнь человека в любом из миров предопределена и предначертана свыше. Человек своими поступками способен лишь менять ее ход, но не удлинять и не укорачивать даже на час. Поэтому я уповаю на волю Творца и о завтрашнем дне не думаю.
Однако
17