Эстетика экранизации: кино в театре, театр в кино. Материалы научно-практической конференции 10–11 апреля 2014 года. Сборник статей
как избавление (но нет просветления, как у Андерсена), то, в отличие от либретто Лермонтова, спектакль смертью не заканчивается. Он заканчивается танцем башмачника, который манит нас красными башмачками: «Кто следующий?» И на поклон выходят трое: девушка (Вики), за правую руку ее держит священник (Р. Хелпманн), а за левую – башмачник (Л. Мясин). Как видим, финал спектакля остается открытым. Не забудем, что спектакль создал Лермонтов, стало быть, это и есть его тайна (в начале картины он говорит: «Балет – моя религия, и я не хочу, чтобы ею развлекали публику»), его концепция искусства.
Интересно, что в спектакле эта тайна не только высказывается, но и показывается ее воздействие. Спектаклем (произведением театрального искусства) мы называем этот обособленный пятнадцатиминутный эпизод условно: это часть фабульного повествования, в которой балетная труппа показывает свою постановку. В действительности необходимая фееричность и зрелищность достигается кинематографическими средствами: движением камеры, множеством спецэффектов (стоп-кадры, двойные экспозиции, эксперименты со скоростью съемки), сменами планов, монтажом. Намеренно обособляя этот эпизод, чтобы настроить зрителя именно на спектакль, режиссеры вдруг вводят прием субъективной камеры, когда мы после крупного плана исполняющей свою партию Вики видим, как ее партнер Гриша в роли башмачника «превращается» в Лермонтова, а потом в Джулиана. (Акцент на крупном плане указывает зрителю, кто это видит.) Поднявшийся из оркестровой ямы на сцену Джулиан обратится в принца, с которым Вики станцует лирическое па-де-де. Затопившее зал море плещется у ног танцующей балерины, посреди волн – дирижирующий Джулиан и наблюдающий из своей ложи за спектаклем Лермонтов, отбрасывающий огромную тень, как ранее башмачник. В спектакле наступает лирическая часть: три романтические пары в белом (среди которых Вики и принц) монтируются с тремя белыми лилиями, а потом с тремя белыми чайками, а потом с тремя белыми облаками. Что это – состояние экстаза, которое переживает Вики? Или закодированное в символике «зерно» образа? Или это видения подсознания Вики, душа которой, в отличие от рассудка, уже знает, какая бездна разверзлась, и сопротивляется? (Кстати, mise en abyme в дословном переводе означает «помещенный в бездну».) Феерия как жанр спектакля переходит в форму выражения экстатического состояния героини, проекцию ее воображения. Таким образом, мы наблюдаем одновременно несколько уровней спектакля: само представление и визуализацию внутреннего состояния (воображения, видения?) балерины.
И режиссером «спектакля», который видит Вики, в определенном смысле, тоже является Лермонтов. И неслучайно он соединяется в ее воображении с башмачником. Он явно «в курсе» духовных законов, которые управляют творчеством. Он ими пользуется. И авторы фильма выбором эстетики экспрессионизма (художественное оформление спектакля решено в лучших традициях немецкого