Это однажды случилось (сборник). Ирина Сабенникова
как-то навязчиво сосредоточенные.
Ну вот и врач – женщина средних лет, уверенная в себе, даже можно сказать, нарочито уверенная, настолько, чтобы у собеседника не возникло желание эту уверенность поколебать. В обычной жизни такого человека стараешься обойти, считая его психически неуравновешенным, а здесь такая заячья тактика не принимается. Она начинает задавать вопросы: кем вам приходится пациент? Болел ли он психическими заболеваниями? Были ли неожиданные проявления, чудачества?
Начинаешь мучительно что-то вспоминать, выуживать из своей памяти обрывки впечатлений и чужих эмоций, словно сачком ловить бабочку, которая оказывается только стершимся от времени лунным бликом, а потому всегда ускользает. А самое парадоксальное, что у всех есть чудачества и нелогичные поступки, человек же не машина, и, казалось бы, все об этом знают. Опрос продолжается долго, кажется, что бесконечно, хотя знаешь, что это не так. И все время за дверным окошком мелькают глаза, иногда кажется, что и он временами смотрит сквозь стекло, но не узнает тебя и молча отходит.
Наконец доктор сообщает диагноз – шизофрения.
– Помилуйте, доктор, – говорит совершенно обессиленный непривычной обстановкой посетитель, – какая шизофрения! Я с ним всю жизнь бок о бок прожил. Да, сложно иногда было, так с кем просто. Он же умница, японский сам выучил!
– Это один из симптомов, – отвечает доктор, – гипертрофированные способности к запоминанию мелочей.
– Так он и китайский знал, и еще десяток языков…
– Вот-вот, вы этим еще раз подтверждаете мой диагноз, – радуется доктор своей прозорливости, – разве нормальный человек это сможет, вот вы, например, сколько языков знаете?
Ты вдруг вспоминаешь чье-то мнение, что хороший психиатр сам на четверть псих, вспоминаешь это и впадаешь в еще большую безнадегу.
– Ну что я, – неуверенно говорит посетитель, – у меня весьма средние способности, я только пять осилил.
Доктор смотрит на него с профессиональным интересом, который, словно холодный душ, отрезвляет говорившего: стоп, никаких подробностей, помни, где ты.
Пытаясь как-то оправдать того несчастного, которого упорно записывают в психи, человек старается поднажать на сочувствие:
– Поймите, доктор, у него тяжелая жизнь была: военное детство, работа на Сахалине, по буровым вышкам, семейная неустроенность.
– Да-да, – кивает доктор, – и я об этом, причины могут быть разные – результат один, и я его диагностирую. Напрасно вы нам не доверяете, мы его подлечим, все как надо скорректируем, вам же лучше будет. Кстати, – как бы вспоминает доктор, – он и сам признался, что когда-то обращался к психоневрологу.
«Еще бы не признался, – думает посетитель, – в такой-то обстановке старого человека можно в чем хочешь убедить».
– А вы психдиспансер запрашивали, состоял ли он на учете?
– Зачем, – искренне удивляется доктор неразумности посетителя, которого она могла бы уже