Носители. Сосуд. Иннокентий Лаженицын
ему известно, чем все это завершится и что уже ничего не поделать. А все потому, что оно оступилось прямо на финишной прямой. Чуть больше осторожности – и не было бы меня тут. Но! Спасибо за такой сюрприз! – развел я руками и натянул максимально очередную улыбку. – Месяц назад обнаружить тебя на такой стадии. Просто сказка. Как правило, годы уходят на такой жирный кусок. Так что у меня своего рода праздник сегодня. – Он был ужасным собеседником, но отличным слушателем, я решил все же дать ему еще какое-то время прийти в себя, надеясь, что шок и стресс поборют тлетворное влияние алкоголя и наркотиков. – Говорят, перед смертью человек видит всю свою жизнь. Глупость! Я ничего не видел, хотя, скорее всего, причина в том, что смерть моя была скорее формальной, нежели реальной. Но в любом случае сведения у меня есть точные – ничего человек подобного не видит. Скорее всего, это просто его воспоминания сами всплывают, тем более если человек прожил хорошую жизнь и ему есть что вспомнить. Но это не про тебя, – похлопал я его по плечу. – Во-первых, ничего хорошего тебе о себе не вспомнить, ну только если последнюю группу детского сада. Во-вторых, ты столько пьешь и употребляешь, – наградил я его укоризненным взглядом. – Я вообще удивлен, как твой мозг еще способен вести хоть какую-то умственную деятельность, не то что помнить, что было неделю назад. Но у тебя сегодня счастливый день. Я с тобою, – еще один ободряющий хлопок опустился на его плечо, – моя миссия – помочь освежить свою память, рассказать, как все было. Ты, наверно, думаешь, что перед тобой добрейшей души человек и филантроп? – его пустые глаза подтверждали мою теорию, думать сейчас он был не способен.
Меня начали одолевать подозрения, что вся моя речь бессмысленна, она проходила мимо его сознания. Никогда не любил, когда мою работу не ценят. Тем более если все это делается исключительно ради того, кто не способен ее оценить. Пришло время более грубых и решительных мер.
Я отвесил две сильные, звонкие пощечины своему невоспитанному клиенту. Порозовевшие щеки и струйка крови из носа сразу сделали его вид более живым, а в глазах забрезжил хоть какой-то свет, дающий надежду на наличие в этой голове хоть каких-то мыслей и инстинктов.
– Ааааа? – простонал он и, свернувшись, насколько позволял его живот, в позу эмбриона, попытался прикрыться от последующих ударов.
– Да когда же тебя уже отпустит? – с досадой смотрел я на него, понимая, что мои побои не возымели успеха. – Что же ты принимал, что тебя даже стазис не отрезвляет? Столько разговоров, и все впустую.
Мой подопечный так и остался сидеть на полу в позе эмбриона, покачиваясь взад и вперед, продолжая стонать что-то нечленораздельное. Понять его, конечно же, можно было. Двадцать минут назад он сидел в кругу своих приближенных и женщин легкого поведения, нюхал кокаин, запивая его элитным алкоголем. А сейчас все его пиршество замерло, и не только его, но и весь