Сонеты и поэмы. Уильям Шекспир

      Но разве я причиною бесчестья?

      Лишь для тебя Тарквиний принят мной.

      Он от тебя явился с хитрой лестью

      И светлой добродетели хвалой.

      Он гостем был. Под маскою густой

      Кто дьявола б увидел в нем, коль скоро

      Избрал он добродетель для позора?

      Зачем червям вползать в цветок душистый,

      Кукушке яйца класть в чужом гнезде,

      И жабе отравлять источник чистый?

      Зачем скрываться злобе и вражде

      В незлобном сердце – чуждой им среде,

      Иль – нарушать царям их приказанья?

      Но совершенства нет без поруганья.

      Старик-скупец, богатство сберегая,

      Испытывает тягостный недуг,

      Едва глядит на полный свой сундук,

      Но, Тантала собой напоминая,

      Он не пропустит гроша мимо рук.

      Увы, богатств несметное обилье

      Не исцелит подагру и бессилье!

      Богатства есть, но старику нет прока.

      По смерти к детям деньги перейдут,

      Те расточат наследие широко:

      Отец их слаб, ключом в них силы бьют.

      Проклятое они не сберегут.

      Сокровища, которых с чувством жгучим

      Желаем мы, – ничто, когда получим.

      Строптивый ветер носится весною,

      А плевелы растут среди цветов.

      Змея шипит, где птицы гнезда вьют.

      Где добродетель, – зло стоит с косою.

      Нет благ, чтоб мы могли сказать: «Вот тут

      Все наше». Зло сопровождает случай;

      Он все берет иль покрывает тучей.

      Твои вины не счесть, о случай злобный!

      Предателю даешь в измене власть,

      Ягненка ты толкаешь в волчью пасть,

      Ты ловишь миг для гнусности удобный.

      Закону, вере, разуму упасть

      Способствуешь. В твоей угрюмой клети

      Грех ловит души в гибельные сети.

      Весталка нарушает все обеты,

      И воздержанье тает на огне.

      Ты развращаешь честность в тишине,

      Ты – любострастник, сводня, вор отпетый!

      Ты, клеветник, и по твоей вине

      Мед часто переходит в желчь, сиянье

      И радость – в тьму и горькое страданье;

      В позор открытый – тайна наслажденья;

      В невольный пост обжорства – скрытый пир;

      Надутый титул – в рубище из дыр,

      А сладость речи – в горькое смущенье.

      Твое тщеславье жадно, как вампир.

      О случай, ты ославлен так надменно,

      И все ж толпа бежит к тебе презренно.

      Когда же ты несчастным будешь другом

      И поведешь по ясному пути,

      Дашь облегченье смятому недугом,

      Захочешь душу пленную спасти?

      Явись и распри злые прекрати!

      К тебе взывают нищий и несчастный,

      Но их минует случай полновластный.

      Врач задремал; болящий умирает.

      Жрет угнетатель, плачет сирота.

      Судья пирует, а вдова рыдает.

      Чума растет – охотой занята

      Комиссия.