Миф страны эдельвейсов. Антон Леонтьев
Не пожалели ни женщин, ни детей, ни стариков – больше сотни человек на тот свет разом отправили.
Внезапно у Анны мелькнула мысль.
– Помоги-ка мне, – велела она Димке, и они совместными усилиями перевернули полицая. Удивительно, но крови на голове у того почти не было, только небольшая ссадина.
– Череп внутри треснул, – заметил с видом знатока дед Василий. – Хороший удар, внучок. Ты его как свинью прибил.
– Та-ак, крови нет, – задумчиво произнесла Анна. Страх у нее уступил место азарту. – Сказать, что кто-то на него напал, нельзя, следов насилия нет...
– Что ты задумала, Аннушка? – спросил дед Василий. И сразу сам же продолжил: – Ага, понимаю! Явных следов убийства нет, значит, можем из избы его вытащить и в канаву положить. Пускай думают, что он себе шею сломал, когда спьяну туда угодил.
– Господи, сделай так, чтобы все хорошо прошло! – взмолилась баба Шура. – А тебе, Димка, боженька грех смертоубийства простит, так как это полицай поганый был.
Пришлось обождать. Часа через три, когда заснули и немцы и деревенские жители, в избу проскользнул Димка и прошептал:
– Никого нет, часовые дремлют, офицеры свет потушили.
Дед Василий взвалил мертвеца себе на спину и вышел на улицу. За ним следовали Анна и Димка. К счастью, небо заволокли тучи, так что не светили ни луна, ни звезды, деревня была погружена во тьму. Отойдя на порядочное расстояние от своей избы, дед Василий скинул мертвого полицая в канаву. Раздался приглушенный удар. Димка и Анна осторожно спустились в канаву и обильно оросили покойника вином. Бутылку женщина всунула в руки Симончуку – немцы должны увериться в том, что он, перепив, в темноте не разобрал дороги, свалился в канаву и расшибся насмерть. Если им повезет, то никаких неприятностей не будет.
Столь же осторожно троица вернулась в дом, где баба Шура скоблила пол, устраняя небольшие пятна крови. К утру все улики были уничтожены, но страх остался.
На сон у Анны было всего два с небольшим часа – к половине шестого, к началу трудового дня, ей надлежало быть в здании бывшего сельсовета. Она пришла туда вовремя и старались ничем не выдать своего волнения. О смерти Симончука стало известно ближе к полудню – его обнаружили два немецких солдата.
Среди оккупантов возникла небольшая паника. Молодая женщина прислушивалась к разговорам, стараясь понять, что же у гитлеровцев на уме. К ее большому облегчению, никто и не подумал о том, что Симончук стал жертвой убийства. Военный врач, поверхностно осмотрев тело и почувствовав терпкий аромат спиртного, быстро пришел к выводу, что полицай, накачавшись под завязку, не разобрал дороги, свалился в канаву, где и нашел свою смерть.
О кончине Симончука никто не печалился. Даже немцы, казалось, относились к бывшему политагитатору с брезгливостью и плохо скрываемым презрением. Димка заявил, что если оккупантов и тех, кто на них работает, так легко кокнуть, то он будет этим заниматься каждый день. Баба Шура отхлестала его полотенцем, крича, чтобы он и думать забыл о таких глупостях.
–