Падение небес. Дмитрий Казаков
Тварь, чьи очертания все время плыли, словно у облака густой тьмы, воспарила над двором замка, ее отвисшее «брюхо» ощетинилось множеством «сосцов», из них хлынула молочно-белая жидкость.
На этот раз крики звучали дольше, но было в них то же самое – страх и боль.
Воины Господина в потрясенном молчании наблюдали, как чудовища крушат замок и убивают людей, как летят куски стен и течет кровь. Все, ранее возглавлявшие ячейки и умевшие призывать и направлять силу Тринадцатого, чувствовали, как плоть мира трясется и искажается, словно чудовищный червь грызет тело Алиона, разрушая мышцы, кости, связки…
Ларин фа-Тарин понимал, что на самом деле происходит нечто другое, но по-иному описать свои чувства не мог.
– Помилуй нас, Господин, – сказал Наллиен тал-Долланд, когда упал донжон и поднялось облако серой пыли. – Они сильны, но мне бы не хотелось, чтобы эти твари все время находились рядом с нами…
И тысячник, которому полагалось одернуть сотника, промолчал.
В окна замка колотил первый сильный дождь этой весны, и стук бьющих в стекло капель непонятно почему раздражал Харугота. Хотя, скорее всего, виной был не шум, а место, где приходилось находиться консулу – тронный зал Золотого замка.
Тут он всегда чувствовал себя неуютно, ощущал холодные, ненавидящие взгляды мертвых императоров, прежних хозяев Безариона.
– Давай еще раз, видит Великая Бездна, – сказал Харугот, оглаживая подбородок. – С того места, где ты упомянул Федер…
Бородатый коротышка, капитан корабля, ходившего на разведку к берегам Южной Норции, растерянно заморгал, но быстро оправился.
– Как будет угодно мессену, – сказал он. – Около самого города видели суда с крылатой рыбой и молотом на парусе, это сведения точные, от магистрата. Федер настороже, никто не отваживается выходить в море. Поэтому и мы не рискнули. Поелику какой будет толк, если мы не вернемся? Собрал все доступные сведения и отплыл обратно. Герцог созывает вассалов, и на этот раз никто не проявляет непокорности…
Харугот хмыкнул – еще бы, эти надутые таристеры с красивыми гербами и сотнями благородных предков хорошо чуют, когда пахнет жареным. Если все спокойно, они будут хорохориться и задирать носы, а как припечет, мгновенно примчатся к сюзерену с воплем «спаси!»
– Доставляемые же из Норции слухи скудны и противоречивы, – продолжал коротышка. – Но мне удалось переговорить с двумя дезертирами. Один видел взятие Ревангера, другой – битву при реке Норц…
Капитан, несмотря на забавную внешность, был толковым и опытным человеком.
Харугот спокойно выслушал рассказ о том, как пала столица Южной Норции – внезапная атака, сами проворонили. Покачал головой, услышав, как войско баронов было разбито ополченцами – такое случается, когда благородные воины не ставят противника ни в грош, а тот спаян чем-то вроде дисциплины или искренней веры в дело, за которое сражается…
Но когда речь пошла об орде чудовищ, что разрушает замки и идет вместе с ратью Тринадцатого,