Царь-Космос. Андрей Валентинов
Неужели не понимает?
«Эй, яблочко, на подоконничке, в Петрограде появилися покойнички!»
Дурацкая частушка всплыла, как труп в зимней проруби. Не зря! Про него сочинили, про Фартового. Когда впервые услыхал – обиделся. Какие покойнички? Никого не убил, даже не ранил, чисто работал. Потом обижаться уже не имело смысла. Сначала застрелил «опера» прямо напротив Гостиного Двора, потом – ретивого прохожего, чтобы вдогон не бежал. По-честному если, операцию тогда же следовало свернуть. Не дали! Налетчик Фартовый в самую силу входил, к нему питерские деловые тянулись, весь город, как на ладони – кого хочешь, выбирай.
Леонид поморщился. Чекист с Лубянки, лошадь в петлицах, операцию «преступной» величает. А ведь из-за столичных ее и не отменили! Леониду так и поясняли: Столица большой интерес проявляет. Вот тебе, товарищ, первый адрес. Обыск по всем правилам под видом налета. Изъятое доставишь по такому-то адресу в такой-то срок.
«Все руки вверх! Я – Фартовый!»
Чистой работы не получилось. После, когда погибли Варшулевич и Гавриков, а на Леонида началась беспощадная охота, газеты им чуть ли не полсотни трупов пытались навесить. Бывший чекист не удивлялся и даже не очень злился. В уголовке тоже люди работают, им в конце квартала отчеты сдавать. Как не списать все «висяки» на страшную банду Фартового? Выходит, помог коллегам. Но не всё врали. Вспоминать об этом было тошно, особенно в такую ночь. «Кирочная, дом восемь, товарищ Пантёлкин. Всех, кто в квартире. Повторяю – всех, это приказ. Имитируете налет, но искать будете вот что…»
Кирочная, дом восемь. Какой-то профессор, служил при Северо-Западном правительстве Юденича, только что вернулся из эмиграции. Леонид даже переспросил. Вернулся? Это как же пустили? А после сообразил. Для того и пустили!
Думал, бумаги искать придется или (отчего бы и нет?) казну белогвардейскую, но иначе вышло. Чемоданчик, небольшой да тяжелый. Открывать его Леонид не стал, но все же очень удивился. Сделан был тот чемодан непонятно из чего. Материал твердый, гладкий, рукой приятно гладить. А как присмотрелся, чуть не присвистнул. На ровной поверхности – несколько отверстий. Вроде как розетки, только размер совсем иной. Тогда и догадался – адская машина! Электрическая, по последнему слову буржуазной науки. Прислушался – не тикает, но все равно с великим бережением чемодан уносил. А он еще жалел этого интеллигента. Его в страну пускают, а он, контрик, бомбы привозит!
Теперь же Леонид иначе рассуждал. Если бомба, зачем несколько разъемов, причем все размеры – разные. Сложновато выходит. Может, профессор изобретателем был, вроде американца Эдисона? Но тогда зачем такого полезного – и в расход? Неразумно по нынешним временам. Но, если подумать, и сосед его, седой археолог, обществу полезен, и даже он сам, бывший старший уполномоченный. И спросить уже некого. «Эх, яблочко на подоконничке…»
Рука скользнула в карман, нащупала холодную рукоять. Нашли, когда «ствол» дарить! О чем думали эти доброхоты? Раньше бы, скажем, в авто, можно было попытаться, на рывок уйти. А зачем «бульдог» в камере? Стрельнуться и утра не ждать? Может,