У темного-темного леса. Дарья Снежная
с наставниками, как вслед за стеблем из раны разворачиваются резные листья, а на вершине побега набухает овальная головка цветка, прикрытая чашелистиками. Смотрели, как раскрывается тугой бутон, как разворачиваются в венчик цветка багровые лепестки.
Получившийся цветок был прекрасен. Меня затошнило.
А от бутона, чудовищного в своей красоте, разносился по широкому школьному двору голос…
Завораживающий, чудесный, журчащий ручьем и звенящий птичьими трелями голос не уступал в красоте пурпурному цветку. Слова его падали на камень певучими хрусталиками и разлетались острыми осколками.
Голос говорил о нарушении Договора.
Голос говорил о том, что была убита фейри – и Брейден требует выдать ему убийцу на суд. И дает на это срок в одну неделю, а по ее истечении Брейден возьмет у школы новую кровь, чтобы маги не забывали – Договоры следует чтить. И так будет до тех пор, пока виновный в нарушении древнего договора не будет покаран – одна жизнь в одну неделю. Если же маги откажутся выполнять требования фейри, и не восстановят нарушенный договор, то Брейден возьмет себе эту землю, и все, что на ней есть так же, как некогда ее и дал…
И как только отзвучал последний звук, как только стихло эхо последнего слова, все вокруг резко пришло в движение.
Кто-то из наставников бросился к телу Грейга, кто-то проталкивался через толпу в сторону главного здания, где располагался директорский кабинет, прочие же, словно опали с них цепенящие чары, принялись сгонять школяров внутрь. Мы, испуганные, растерянные, бестолково толпились, как стадо овец, не знающее, куда идти и не слушающее пастуха. Я же, ко всему прочему, то и дело подымалась на цыпочки, озиралась в попытках найти взглядом Кайдена.
В холле нас всех попросили не расходиться, а успокоиться и подождать немного здесь. Зря они это сказали. Ученики загомонили, какая-то девушка зарыдала, не скрываясь, ей в голос вторила другая, неподалеку мальчишка лет тринадцати в балахоне демонолога кричал, что его отец этого так не оставит…
Я, наконец, сумела отыскать Кайдена – с противоположной от меня стороны, возле стены, мрачного, как и всегда, и почувствовала, как мне легчает, а тошнота, появившаяся еще во дворе от созерцания дивного цветка, отступает. На задворках мелькнула мысль – ну, надо же, а я и не знала, что лесовики так умеют! Мелькнула – и пропала, растворившись в ворохе куда белее насущных забот.
После нас расспрашивали. Кто где был, кто что видел. Кто знает, что случилось или может рассказать что-то полезное. Наставники пытались прояснить ситуацию хоть как-то, собирали сведения по крупинкам, и мне на миг стало их жалко – они ведь знают не больше нашего, но должны как-то справляться с ситуацией, выяснять подробности происшествия, искать подонка.
В то, что убийцей мог быть кто-то из наших, я не верила. Я здесь пять лет учусь, я знаю здесь если не всех, то почти всех, здесь нет, просто не может быть тех, кто способен на подобное! На месте наставников, я бы искала чужака.
Фейри