Александр Николаевич Формозов. Жизнь русского натуралиста. Александр Формозов
знакомых, ни жилья, ни заработков. Были зато молодость, здоровье, уверенность в своих возможностях.
И действительно, все устроилось, прежде всего со службой. Формозов пришел в Дарвиновский музей, созданный в 1907 году при Высших женских курсах, а в 1922 как раз превратившийся в самостоятельное учреждение, и предложил свои услуги в качестве художника и таксидермиста. Его взяли в штат и – более того – директор и основатель музея Александр Федорович Котс (1880–1964) – разрешил ему прямо там и поселиться. Год спустя Котс помог напечатать “Шесть дней в лесах”. Александр Николаевич никогда не забывал об этом, но принимал Котса, наравне с другими кабинетными, а не полевыми биологами, не очень всерьез. Посмеивался над его легковесной брошюркой о мыслящих лошадях (при проверке выяснилось, что это шарлатанство). Так или иначе и Котс, и Дарвиновский музей позволили моему отцу быстро закрепиться в Москве. Числился он ассистентом-инструктором по отделу монтировки биологических препаратов и коллекций в выставочных залах и получал 20 рублей в месяц.
В музее, где он проработал до 1925 года, вплоть до 1980-х годов висели его акварели “Барсук”, “Хорь”, “Лиса” и были выставлены сделанные им тушки и чучела. В фондах хранятся выполненные им серии акварелей и рисунков пером по темам: “Переселение белок”, “Переселение леммингов”, “Перелеты и гнездовья птиц”, “Вороны и ракушки”, “Постепенное занятие норы различными животными”, “Поющие птицы”[55]. Оформляя экспозицию, он смог кое-чему научиться у лучших наших художников-анималистов Василия Алексеевича Ватагина (1883–1963) и Алексея Никаноровича Комарова (1879–1977). Подаренные ими картины украшали его комнату несколько десятилетий. С Ватагиным подружились и семьями, жили вместе лето 1931 года на даче в Тарусе.
Интересным человеком был и художник Михаил Дмитриевич Езучевский (1880–1928). В молодости он бывал в Париже, в первую мировую войну перенес немецкий плен, а работал в основном пастелью, создав ряд выразительных картин, отражающих историю биологии (например, “Наполеон и Ламарк”). От Езучевского отец узнал многое о культуре прошлого, с его помощью овладел техникой пастели, по его совету взял эпиграф из А.К. Толстого к своей книге “Шесть дней в лесах”.
Но главное было, конечно, не в музее, а университете. Биологический факультет еще не выделился. Существовало Естественное (с 1923 года Биологическое) отделение Физико-математического факультета. Туда и поступил Александр Формозов. Прежде всего он обратился, видимо, к Сергею Ивановичу Огнёву (1886-1951). Его книгу “Жизнь леса” он знал с детства, а в дальнейшем переписывался с ним. Огнёв был молодым преподавателем (с 1920 года), даже еще не доцентом (став им в 1926 году), но считался уже восходящей звездой в зоологии. На вечере памяти Александра Николаевича его однокурсник профессор В.Г. Гептнер вспоминал, как Огнёв сказал однажды своим студентам: “Ко мне приходил сегодня интереснейший парень”. Это был Формозов. Едва приехав в Москву, он принес столичному ученому свои дневники, зарисовки, сообщил ему о некоторых наблюдениях в Поволжье.
Огнёв согласился руководить новым студентом, опекал его и в аспирантуре. Ряд лет отношения
Удальцова В.А. Художники Дарвиновского музея. Труды государственного Дарвиновского музея. М. 1997, С. 126, 127; Формозов А.Н. Графика. Каталог коллекции государственного Дарвиновского музея. М., 2004.