Зимопись. Книга четвертая. Как я был номеном. Петр Ингвин
эллипса или овала, но никак не треугольник. Фиговый из меня вышел бы художник.
Я наблюдал с волнением естествоиспытателя, дорвавшегося до величайших тайн природы. Центральные ложбинки, в которых совсем недавно можно было спрятать пару ладоней, и никто бы не заметил, превратились в плоские вертикальные линии. Белое полотно на диптихе менее широкого холста в двух разнесенных в стороны местах имело странные темные разводы. Синяки? Девчонку били? Тогда – ремнем с эллипсовидной бляхой. А эмблемой на бляхе явно был круг. Интересно, что это за знак, и что означает. Чей-то герб или знак Солнца. Или Луны. Мало ли. Вот если б двуглавый орел, якорь или звезда, я бы задумался.
Ладошка Марианны выползла из травы и недвусмысленно накрыла мне глаза. Я укусил за мизинец, движение шеи скинуло препятствие, зубы гневно поскрежетали. Между нами пронесся скоротечный бой взглядов, вылившийся в немой спор:
«В лицо опасности нужно смотреть открытыми глазами!» – утверждал я, объясняя, что не пялюсь, как ей почему-то кажется, а тщательно отслеживаю ситуацию.
«Так то в лицо!» – укоряло меня осторожное покачивание головы напарницы.
«Уверяю, в большинстве случаев опасность выглядит именно так», – настаивал я.
«Прямо вот так?» – прилетела указующая усмешка.
«Либо кончается этим», – не сдавался я.
– Артем не сволочь, а простой шкодник, – поддержала угасший разговор обладательница большей достопримечательности.
– Шкодник?! А тебе синюшным соком глаза на попе рисовали?! – возмутилась пыхтевшая вторая.
Я стремительно зажал рукой рот. Вот тебе и гербы.
– И как только пробираются в наши шалаши.
– Ну что ты взъелась. Просто повеселиться хотят.
– Когда утром морда в саже – по-твоему, это смешно?! – Меньший треугольник, похожий на место выгрузки у вагона для сыпучих грузов, начал обретать былые формы воздушного шара. Девица поднялась и оправилась, из-под балахончика снова торчали лишь плотные загорелые икры.
– Смотря как разрисуют. Иногда с такой фантазией, так забавно получается, даже здорово, – поддела ее пышка, тоже поднявшаяся и из горизонтального овала восстановившая объем в вертикальном.
– Просто тебя, Кистена, меньше трогают. А мне всегда достается.
Пончик по имени Кистена вздохнул и завистливо покосился на весело зашагавшую вдаль подружку.
– По-моему, они ко всем одинаково, – попробовала она бодаться с судьбой. – Помнишь, кто-то одежду у нас утащил и по верхушкам деревьев развесил? Не у одной же тебя.
– Нас бы селить подальше от мальчишек или охрану выделить. Вот бы до конязя дошло, как мы на отработке ночами мучаемся.
Удалявшийся разговор снова перекинулся на правителя:
– По-моему, блажь о боевой подруге – это все от потусторонних идет.
– Проклятое Каиново племя. Надо запретить даже смотреть в их