Великий князь. Юрий Сбитнев
свыше, подъемлет Игорь, и каждое слово, произносимое им, верно и чисто.
Первые месяцы, проведённые в степи, были настолько необычными и радостными, что Игорь и времени не чуял. Дядя Осташ, сам ещё юнош, казал каждодневно такое, что дух захватывало. То они мчались в степь, отыскивая среди бесконечных яруг и лощин, среди всхолмленных покатей и плавней табуны одичавших коней, привольно пасшихся в пригляде всего лишь нескольких табунщиков; то ставили хитроумные ловушки, загоняя в них диких степных козлов; забирались в дальние дали, где на великую степь могуче наступали непроходимые леса по берегам рек и речушек, там учиняли бобровые гоны; а порою нежданно натыкались на стан малорослых, широкогрудых, необычайно быстрых степных коней – куланов, и подолгу преследовали их. Игорь ел полусырое мясо добытой в охоте дичи и зверя, пил тёплую, взболтанную в кожаных мешках воду, пахнущую бараньим нутром и конским потом, кислое, шибающее в нос кобылье молоко, спал на воле под открытым небом на мягкой благоуханной степной земле, прикрывшись рядниной и подсунув под себя посекшийся и вытертый от долгого времени походный килим57.
Осташ рассказывал ему о степных богах, что возникали среди степного простора ночью ли, днём ли, всегда неожиданно, пугающе. Эти каменные лбы, отвислые груди, крохотные руки, широкие слепые лица вселяли в душу ужас. Они жили в степи, были её хозяевами, требуя себе жертв. И Осташ учил Игоря, как надо приносить эти жертвы. Всё равно – слово ли, тушку ли суслика, стрелу, пуговицу от кафтана, клочок тряпочки, кусок хлеба, бараний рог, а кому-то и высеченную кресалом искру, воскурявшийся пучок степных трав. Боги были чужие, но по закону Степи их следовало уважать и поклоняться им. А были и такие, коих надобно сторониться, объезжать со спины на очень далёком расстоянии. Осташ убеждал, что многие из каменных истуканов свободно бродят по степи, и надо быть всегда при стрёме, чтобы избежать встречи.
Рассказывал Осташ и о русских древних богах, о которых Игорь никогда не слышал. Самый главный из них – Трой. Но верил Осташ, крещённый при рождении в православном храме, в Дива – Единого Бога.
Поэтому нескоро пересеклись жизненные пути княжича с путём настоятеля Спасо-Преображенского храма. А когда пересеклись, приник Игорь к тщедушному попику, как молодая лоза примыкает к опоре, чтобы стать плодоносящей ветвью.
И снова услышал Игорь, взметнувшись в седло:
– Мати береги, береги братца… Храни тебя Господь.
– До свидания, отче. И тебя храни Господи…
И потёк через толпу, догоняя походный наряд.
Вышли из ворот, поднялись по долгому тягуну58 на пабережный шоломян59 и только тут приостановились ненадолго, крестясь на едва уже угадывающиеся в жарком преддневном мареве кресты православных божниц града Осенева.
Дни путешествия выпали безводными. От окоёма до окоёма в слепящей чаше неба ни облачка. К полудню в степи, как в обжигной печи, не то чтобы двигаться, продохнуть
Килим – покрывало, ковёр.
Тягун – тяжёлый долгий подъём.
Шолом – крутая возвышенность, холм.