Итальянский роман. Андрей Смирнов
1936 году немецкая бюрократическая машина пришла в движение, извлекла Краснова из чрева Парижа, в котором он к тому моменту очутился, и переселила в Германию. Там генерал охмурился идеями национал-социализма и с началом Второй мировой войны принялся скликать казаков под свои – точнее, немецкие – знамёна. Как тех, ещё старых, бежавших от красных из Новороссийска и Крыма, так и новых, никуда не бегавших, но сначала переживших расказачивание, а затем обнаруживших себя на оккупированных немецкими войсками территориях. Следует признать: у казаков имелись веские причины советскую власть недолюбливать. Сумрачный германский гений грамотно сыграл на чувствительных струнах казачьих душ, пообещав им после окончательного решения большевистского вопроса «возвращение всех привилегий, коими владели отцы ваши с древнейших времён; автономию, которая породила вашу историческую славу; неприкосновенность права владеть землёй, обретённой трудами вашими и предков ваших». В общем, понять казачью мотивацию можно. Оправдать, впрочем, значительно сложнее.
– Любо! – сказали казаки и развёрнутой лавой поскакали бить жидов и коммунистов.
Зимой 1943 года, однако, стало понятно, что построение казачьего государства на территории бСССР откладывается на неопределённый срок.
– Нихт любо! – пожаловались немцам казаки.
– Позвольте, – сумрачно возразили сумрачные гении, – у нас договорчик. Вот, пожалуйста, в сноске на тридцать восьмой странице мелким шрифтом: «В случае временной технической невозможности возвращения исконных казачьих земель, немецкое правительство обязуется предоставить равноценную территорию в иной части Европы». Мы от своих обязательств не отказываемся. Но и вам отказаться не позволим!
Юридически неграмотным казакам ничего не оставалось, кроме как сесть на узлы и дожидаться отправки, ибо перешедшая в наступление Красная армия в моральные дилеммы коллаборационистов вникать не желала, а желала ставить их к стенке. Начались казацкие мыканья по Европе. Только лишь немецкие квартирмейстеры в очередной раз присматривали подходящие земельные угодья, как безответственные советские варвары портили все тщательно выстроенные планы, распахивая живописные пейзажи грязными сапогами и танками.
Для германского командования казаки, отступавшие вместе со всеми чадами и домочадцами, превратились в обузу и головную боль. Тут-то Карниа удачно и подвернулось. Ежели натравить казаков на партизан, и первые вторых перебьют, здраво рассудили немцы, то решатся сразу оба вопроса: и земельный и партизанский. Если наоборот партизаны казаков перебьют, – невелика и потеря. При идеальном же раскладе они и вовсе взаимно аннигилируются. В общем, полсотни битком набитых казаками эшелонов двинулись в Италию. Груз, с немецкой точки зрения, скоропортящимся не был, потому ползли они несколько недель. Кормить же кого-либо по дороге в светлое итальянское будущее никто не обещал.
Карнийцев немцы кормить не собирались и подавно.