Итальянский роман. Андрей Смирнов
копируя привычную модель, отселили в горные альпийские аулы. Против чего те не возражали, ибо в большинстве своём были правоверными мусульманами и рядом с правоверными православными казаками чувствовали себя не слишком уютно. Равно как и наоборот. Что по этому поводу думали правоверные карнийские католики никого, разумеется, не интересовало.
Местные католические церкви казаки использовали лишь в редких случаях, предпочитая проводить богослужения, похороны и свадьбы в нейтральных помещениях. Поглазеть на них, наперекор прямому запрету своего архиепископа, толпами сбегались любопытные карнийцы, находившие казачьи ритуалы странными и варварскими, но живописными. Казаки же, со своей стороны, полагали бескультурными варварами самих карнийцев. Отвратительные местные обычаи использовать носовые платки, а потом засовывать эту грязную тряпку обратно в карман, или, скажем, держать под кроватью ночной горшок, вместо того, чтобы как всякий нормальный казак выйти из хаты до ветру, – серьёзно потрясали казачьи эстетические чувства.
Единственными, пожалуй, кто сразу же разглядел в местных жителях родственные души, были случайно затесавшиеся промеж казаков грузины. Обитатели Италии и Грузии вообще чем-то неуловимо друг на друга похожи. То ли формой носов, то ли общим отношением к жизни. Эти же конкретные грузины вдобавок представляли собой остатки царской аристократии, после революции эмигрировавшей в Париж. В отличие от основной массы казаков, были они людьми европеизированными и образованными. Даже свободно по-итальянски говорили. Между ними и карнийцами установились отношения настолько добрососедские, что когда грузины отправлялись устраивать облавы на партизан, то галантно предупреждали последних о том, где и как именно собираются их ловить. Позднее, огорчённые, что поймать никого не удаётся, они посовещались-посовещались да и почти в полном составе присоединились к батальону «Сталин», название которого им очень нравилось. Частенько переходили к партизанам и казаки, правда, не столь массово.
В общем, быт, пусть и странный, постепенно налаживался. Тем более что первоначальные казачьи бесчинства возмутили даже итальянских фашистских иерархов, которые – ошибочно, скорее всего – полагали, что немцы отделили зону OZAK от Италии лишь временно, до стабилизации обстановки. Они накатали Муссолини жалостливое письмо: тут у нас, мол, итальянских граждан обижают, спасите-помогите! Но Муссолини, понимая, очевидно, что нет ничего более постоянного, чем временное, предпочёл смолчать. Немцы, впрочем, и сами сообразили, что перегнули палку и своими – точнее, казачьими – руками вновь способствуют росту симпатий к партизанам. А потому особо рьяных лиходеев приструнили.
Волей-неволей, казаки были вынуждены направить энергию в мирное русло. Открывались казачьи больницы, школы, военные училища, дома инвалидов. Начали выходить две газеты, «Казачья земля» и «Северокавказец». Даже школа танцев появилась. Многочисленные ансамбли песни и пляски с успехом