Дневники маркиза Ле Руа. 1625. Книга первая. Анжуйцы. Серж Арденн
он, очевидно, сумасшедший…
Заискивающе произнес один из спутников важного господина.
– …Не стоит обращать на него внимания, господин де Ла Тур.
– Вы правы, Лепелетье. Пусть подадут мою карету, – исполненный величавой надменности, лениво вымолвил пышный вельможа.
С этими словами все трое удалились от окна. Д’Артаньян, расслышав лишь последнюю фразу, увидел как к входу в «Вольный мельник», погрохатывая на ухабах, подъехала изящная карета. Дворянин, так ему не понравившийся, не заставил себя долго ждать. Он вышел на залитый солнцем двор в сопровождении все тех же двух спутников. Гасконец, преисполненный решимости, быстрым шагом, направился к незнакомцу и его свите, воскликнув на ходу.
– Ну, что ж месье*, теперь вам не отвертеться. Вы вынуждены будете дать мне удовлетворение!
Д’Артаньян, приблизившись к противнику и его свите, принял горделивую стойку, с напускной уверенностью, недвусмысленно взявшись за эфес собственной шпаги. Знатный приезжий медленно перевел взгляд на гасконца. Казалось, он не сразу понял, что это к нему обращены столь странные упреки. Затем, когда у него уже не могло оставаться сомнений, брови его поползли вверх и он после продолжительной паузы, ответил тоном, с непередаваемой иронией и надменностью.
– Вот досада! И какая находка для Его Величества, который всюду ищет храбрецов, чтобы пополнить ряды своей гвардии…
Он еще не закончил, как д’Артаньян бесцеремонно прервал его, выхватив шпагу.
– Мне нет никакой охоты торчать в этом городишке целую вечность. Давайте поскорее уладим наше дело!
– Черт бы побрал этих гасконцев! Ведь он не уймется, если ему не задать трепки! Флери, голубчик, объясните этому юному выскочке, что торопиться в ад ему ещё рановато. Лет пятьдесят мог бы обождать. Но, принимая во внимание, эдакое гасконское бахвальство, мне отчего-то кажется, что его примут там значительно раньше
Д’Артаньяна возмутила эта смесь наглости, изысканности, учтивости и призрения. Он хотел было что-то ответить, но к нему подошел один из спутников вельможи и дружелюбно, что окончательно сбило с толку гасконца, произнес:
– Не волнуйтесь, месье, мы сейчас всё уладим.
Подошедший был высокого роста, его длинные, светлые волосы, аккуратно зачесанные назад, ниспадали на плечи, а голубые, ангельские глаза излучали доброжелательность.
Д’Артаньян пришел в полное замешательство от такого поворота событий. То, что он увидел и начал осознавать, не укладывалось у него в голове и шло вразрез с его представлением о том, как улаживаются подобные дела. Он удивленно, с растерянностью наблюдал за тем, как родовитый аристократ с другим своим спутником, сухопарым мужчиной, с приглаженными и зачесанными за уши редкими волосами, которого называли Лепелетье, садиться в карету.
– Эй! Эй, месье! Куда же вы! Что за чертовщина!
Экипаж тронулся с места, и исчез за воротами «Вольного мельника».
– Вы – трус, месье! Трус и негодяй!
В