Добрый волк. Александр Содерберг
дома положила полотенце на скамью. Чем больше она старела, тем медленнее передвигалась.
– Потому что тогда я буду злиться на тебя, – ответила Ивонна. – А я не хочу так.
– Злись, пожалуйста.
– Не могу, не выдержу.
Окно за спиной гостьи было приоткрыто. Во дворе щебетали птицы, жужжали мухи.
– Зачем ты пришла, София?
– Я не знаю.
– Ты не должна отвечать мне так.
София ждала другого, но чего? Объятий? С какой стати? Ивонна никогда не была ласковой матерью, да и дочь не привыкла рассчитывать на ее поддержку.
– Альберта сбила машина, – продолжала Ивонна. – А ты ничего не сказала мне, просто исчезла. Я пыталась выйти на тебя, но ты держала дистанцию. Я знала, что тебе пришлось нелегко. Я хотела поговорить с тобой, помочь тебе. Но ты оборвала все связи, замкнулась, отгородилась от меня. Я выжидала, ни о чем не спрашивала. Беспокоилась, не находила себе места, но молчала. Только старалась обратить на себя твое внимание.
Ивонна смотрела в пол.
– Я старалась обратить на себя твое внимание, – повторила она. – Боже мой, я всю жизнь только этим и занималась! – Подняла глаза. – И ненавижу себя за это.
– Я рассчитывала на твое понимание, – стала оправдываться София.
– И как я должна была понять твое молчание?
– Все было слишком опасно и произошло слишком быстро.
– Я понимаю, – сказала Ивонна. – И в то же время не понимаю. Все, что мне остается, – смириться. И это то, что я делала всегда.
Ее дочь молчала.
– Есть ведь и другие способы, – продолжала мать. – Можно позвонить, дать какой-нибудь знак. Просто намекнуть, что всё в порядке… Все же лучше, чем гробовое молчание.
– У меня не было выбора, – ответила София.
Ивонна приоткрыла рот, словно хотела что-то сказать, но промолчала. Похоже, она все-таки поняла. Сонная, вязкая тишина наполняла комнату и как будто замедляла движения.
– Прости, мама, – сказала София.
– Прости, София, – отозвалась ее мать.
Никто из них не понимал, что стоит за этим словом, но ситуация вдруг переменилась, как будто обе женщины почувствовали под ногами твердую почву.
София посмотрела на мать и смахнула с лица слезы.
Ивонна всегда была такой – суетливой и слишком зависимой от чужого мнения. Завышенная самооценка являлась для нее главным источником жизненной энергии, особенно после смерти отца Софии. Но за последние годы что-то изменилось. Все, что в ней было особенно неприятного – разный нарциссический мусор, ставший вследствие сильных переживаний ее частью, самовлюбленность и самолюбование, желание всегда быть в центре внимания и слишком одностороннее видение жизненных ситуаций, – постепенно исчезало. И сквозь все это пробивался новый человек. Более земной, именно такой, какого с детства недоставало ее дочери.
– Около года назад я познакомилась в больнице с Гектором Гусманом, – начала София. – Он поступил в наше отделение после того, как его сбила машина в центре Стокгольма.
Она тряхнула головой и опустила глаза в стол. Ивонна слушала.
– Он был само очарование и обходительность,