Шкатулка Судного дня. Ричард Кадри
спокойно… или хотя бы не впадать в панику, – ничего. Ты ведь ничего не слышал?
– Ни слова.
– Ладно.
Родни протянул ему руку, когда Куп собрался уходить. Родни был одним из многих атрибутов тюрьмы, по которым Куп не будет скучать. Не то чтобы Родни был плохим человеком. А уж сокамерником просто отличным. Он всегда знал, когда стоит помолчать, и не трогал вещи Купа без разрешения. Больше Куп ничего толком о Родни не знал и был слишком вежлив, чтобы спросить. Он знал, что до тюрьмы Родни жил на болоте в Сьенега Гранде в Мексике и что он попал в какую-то жуткую аварию с участием автобуса тупых детишек во время весенних каникул. В чем Куп был точно уверен, так это в том, что от Родни воняло, как от кучи гниющего мусора на скотобойне, выстроенной в кишках больного слона.
Несколько секунд Куп смотрел на протянутую руку, так что неудобно стало обоим. Родни уже убирал вечно влажную ладонь, когда Куп все-таки пожал ее. Родни улыбнулся, показав зеленые зубы.
– Береги себя, Родни, – сказал Куп и вышел из камеры.
Он дошел до самой лестницы и понюхал свои пальцы. Ему показалось, что рука состоит из ливерной колбасы, которую кто-то забыл под заплесневелым диваном.
По дороге к выходу Куп постарался обменяться рукопожатием со всеми охранниками в блоке.
А потом все закончилось, и он вышел на улицу. После всех параноидальных фантазий настоящий выход из тюрьмы его почти разочаровал. Он стоял за воротами в той же голубой рубашке, которая была на нем в день суда. Теперь она сидела чуть свободнее.
Под палящим солнцем Куп дошел до автобусной остановки и сел на скамейку. В пластиковом пакете лежало все его имущество. Никто не сказал, как часто ходит автобус, но он и с места не сдвинется, пока чертов автобус не придет. Куп пожалел, что не позавтракал и не поужинал, но желудок скручивало от нервов, а он совсем не хотел заболеть в день освобождения. Сидя на остановке в слишком свободной одежде, в казенных кроссовках и с тюремной стрижкой, он ощущал себя жалким, как никогда.
Черный «Корвет» промчался по двухполосной дороге мимо тюрьмы и взвыл тормозами, останавливаясь. На асфальте остались две черные полосы. Половина корпуса была выкрашена черной краской, чтобы она переходила на вторую половину, и в результате машина выглядела так, как будто медленно превращалась в крокодила.
– Эй, арестант! – завопил водитель.
Куп наклонился посмотреть, кто там. Водитель нажал кнопку и опустил окно.
Это был Морти. Он был всего на пару лет старше Купа, но уже начинал седеть. Одет он был в строгий красный пуловер, чиносы и лоферы. Куп подумал, что он похож на младшего менеджера в «Бургер кинге». Морти улыбнулся Купу и открыл пассажирскую дверь.
– Садись. Довезу тебя до города, Джесси Джеймс.
Куп, севший всего минуту назад, встал, пошел к пассажирской двери, остановился, потом подошел к водительской. Морти вылез и распахнул объятия. Они обнялись. Куп встал так, чтобы Морти стоял спиной к тюрьме, загораживая его от всех, кто мог смотреть изнутри.