Мертвый ноль. Макс Фрай
переводов на иррашийский язык. Но иррашийский язык, как вам обоим, полагаю, известно, был создан специально для торговых операций и деловых переговоров; переводить на него поэзию – задача, скажем так, нетривиальная. Неудивительно, что неизвестный переводчик не справился. Сохранившиеся переводы сделаны настолько грубо и неумело, что составить по ним хотя бы приблизительное представление о характере творчества Гриссы Шумары и особенностях его поэтического языка не представляется возможным. Это одна из самых печальных утрат за всю историю угуландской литературы. Особенно досадно, что в основе его лежит обычное суеверное заблуждение, недостойное творца такого масштаба. Все-таки невежество – первопричина всех бед.
– Ну, пока существует возможность построить Мост Времени, ничего не пропало, – легкомысленно заметил я.
– Да, я тоже так думаю, – согласился мой друг. – И уже составил список лакун в истории литературы, которые можно будет закрыть, когда я освою этот прием. Грисса Шумара там значится первым номером. С кого еще и начинать.
– Вот для чего на самом деле Древние изобретали Мост Времени. Все наши магические амбиции вместе взятые на фоне лакун в истории литературы – полная ерунда.
У сэра Шурфа Лонли-Локли есть одно воистину удивительное свойство: когда он не желает распознавать сарказм собеседника, он его не распознает, хоть стреляй. Вот и сейчас хладнокровно кивнул:
– Да, для серьезного исследователя этот метод действительно неоценим.
– Кто дрыхнет до полудня, пропускает все самое интересное, – сказал Мелифаро.
Его лоохи, расшитое позолоченными блестками, так невыносимо сверкало на солнце, что мне пришлось невежливо отвернуться от гостя, заявившегося ко мне с початым кувшином камры, пирогом от мадам Жижинды и свежайшими новостями из Дома у Моста. Говорю же, ближние постоянно меня подкармливают, хотя я не то чтобы бедствую. Впрочем, подозреваю, дело не в их щедрости и даже не в моем специфическом сиротском обаянии, а в крыше Мохнатого дома. Всех тянет сюда, как магнитом. Но ежедневно приходить в гости без всякого повода даже не слишком строго воспитанным людям в какой-то момент становится неловко. А пирог – вполне себе повод. Универсальный, на все случаи жизни повод – горячий пирог.
– Не все, а примерно четверть, – возразил я. – По моим наблюдениям, интересные события обычно бывают более-менее равномерно распределены по всему дню. Поэтому каждый, кто бодрствует не круглосуточно, пропускает четверть самого интересного, вне зависимости от того, когда предпочитает ложиться и вставать.
Мелифаро обычно довольно непросто сбить с толку, но мне это удалось. Он растерянно умолк примерно на две секунды. Блестящий результат: как если бы обычный человек полчаса потрясенно молчал.
– В последнее время ты стал совершенно невыносимым занудой, – наконец сказал он. – Кто тебя укусил?
Я задумался. Наконец честно ответил:
– Да